Сырое кружево сентябрьской паутины,
Дерев октябрьских зыбкий, зябкий полусон
Я видел мельком из-за сдвинутой гардины,
К томам и письмам в эту осень принесен.
А за окном роились юные Одетты,
Тьмой прибамбасов сея модный перезвон,
В банлон одеты, разминая сигареты,
Неся во взорах зыбкий, зябкий полусон.
Они спешили стайкой спрятаться в посадки,
Чтоб меж стволов своих ровесниц-лип дымить,
Сдирая с личиков тревоги знак надсадный—
Нить паутины, всесвязующую нить.
А средь двора вокруг коробочки футбольной
Мячи и мат срубали бабок и газон.
Все это было бы смешно, когда б не больно.
Но боль сама была не быль, а полусон.
И не будили ни обида, ни досада,
Гордыня с ревностью не пели в унисон.
И жизнь, впитавшую всю явь быстрее яда,
Я видел мельком, как недолгий полусон.
Порой распада. В государстве листопада.
К томам и письмам присужденный, как Назон.
ноябрь 1997 года