Она – маленькая потерянная девочка,
находящаяся от тебя территориально недалеко,
дрожащая, свернувшись калачиком дома под одеялом.
Она – та, которой очень больно и нелегко,
которая жутко устала,
которой … /прости, что сказала/
неимоверно мало
только встречи с тобой в кафе за столиком,
разговоров о чём-то важном, безусловно, интересном –
известном / неизвестном –
об истории, архитектуре, искусстве,
но не о чувстве…
Разговоров после, которых она ощущает себя
перечёркнутым ноликом,
а от неразделённости этих самых чувств,
пьёт, боясь стать алкоголиком,
и, приезжая домой после встречи,
дрожит под одеялом,
что-то лепечет,
о том, как она устала,
думает: «пить или не пить»…
и, пытаясь сжимать в кулак силу воли,
от немыслимой внутренней /обещанной тобой же когда-то/ боли
начинает скулить,
потому что ей так хочется откровенно тебя любить…
но она понимает, что это попросту невозможно,
что необходимо вести себя осторожно,
потому что замешаны третьи лица,
и ты не можешь /не хочешь/ позволить себе в неё влюбиться.
Вот так всё непросто и нелегко…
И эта потерянная девочка плачет,
думая, что ничего для тебя не значит,
находясь совсем близко территориально, и недосягаемо далеко…
А главное – она знает,
знает,
даже мечтает –
если ты позвонишь и позовёшь её за тот же столик,
она полетит … /«люди как птицы не летают»?/,
… наплевав на то, что будет после ощущать себя, как нолик,
желая побыть с тобой хотя бы на расстоянии вытянутой руки рядом,
именно с тобой рядом,
под твоим желанным взглядом…