Дворцовая, начало всех начал.
Дворцовый мост, Нева, на ней причал,
Откуда «Метеорами» в Кронштадт
И в Петергоф экскурсии спешат.
Мне не туда. По площади, вдоль стен
Дворца, что испокон известен всем,
Иду, внимая вензелям ворот,
Орлам двуглавым, рвущимся в полет…
Вот Новый Эрмитаж. Атлантов ряд
Здесь держит портик много лет подряд.
А может быть, воспетые в веках,
Не портик – небо держат на руках? –
Когда оно, тяжелых туч слоями
На крышах лёжа, моросит над нами?
Вот арка над каналом и мосты
Какой-то нереальной красоты –
Фрагментами знакомых декораций,
И, если хоть немного постараться,
Услышишь ты, что «Германа* всё нет…»,
Увидишь Лизы скорбный силуэт…
В Канавке Зимней, правда, утопиться
И курице навряд когда случится;
И верю я, что мокрой, но живой
Доставил пристав Лизаньку домой.
Иду по Миллионной. Сквозь года,
Привычно окружая Зимний в кольца,
Велением поэта, как тогда,
Незримой тенью движутся кексгольмцы.
Вот Мраморный, под неба цвет, дворец,
Орлову щедрый дар императрицы.
Творений Трубецкого образец,
Здесь Александр** на лошади томится.
Чуть далее, у Троицкого моста,
Стоит Суворов, Италийский граф,
В доспехах римских, маленького роста –
Но сколь велик, в любом сраженье прав!
И, Марсово оставив сзади поле,
Пройду к Неве, к простору, ветру, воле.
Там, за рекой, одетая в гранит,
Та крепость, что царей покой хранит.
На шпиле Ангел в нужном направленьи
Крылами регулирует движенье
Пушистых облаков, лохматых туч
И ветра, что порывист и могуч.
По Нижнему Лебяжьему мостку –
До Летнего раскидистого сада.
Строга и стройна дивная ограда,
Видавшая немало на веку.
Руководил строительством Фельтен,
Но он ли автор? Был еще Егоров.
Нет чертежей, но много разговоров,
Как водится среди подобных тем.
У Летнего дворца царя Петра
Народ толпится с самого утра.
Неприхотлив был царь – его палаты
И с Меншиковым спорить – маловаты.
Фонтанка, мост, вдоль набережной – скоро
Там, за Невой, покажется «Аврора».
Направо, по Гагаринской, сверну.
Дом Кушелева (тот, что Безбородко).
Тут до Шпалерной переход короткий;
Еще не видно всю её длину.
Квартал, другой – и вот он, поворот.
Налево путь на мост нас поведёт,
Направо – ширь Литейного проспекта
И дом 4 – тот, что спецпроекта,
Тот дом Большой, куда попасть – к беде
Когда-то было; здесь НКВД
Решало всё: ссылать, сажать, казнить.
Здесь жизни деда оборвалась нить.
И вот что странно – именно отсюда
Впервые со Шпалерной видно чудо –
От зла ведёт дорога в Смольный храм,
Тот, что Растрелли подарил векам.
Потёмкинская. Павильон «Цветы» -
Негромкой, но прелестной красоты.
Я каждый раз, войдя в оранжерею,
Здесь от цветов и запахов немею.
Там, дальше – сень Таврического сада,
Но мне туда сейчас спешить не надо.
Чуть впереди – Таврический дворец
И силуэт Водонапорной башни –
Водоканала день почти вчерашний,
Архитектуры дивный образец.
Музей с названьем мирным «Мир воды».
Да, без воды нам – ни туды-сюды.
Таврический – последняя мечта
Могучего когда-то фаворита:
Обманчивая внешне простота,
Но сколько же всего за нею скрыто!
Хотя бы зал с прозрачною стеной:
И гости на балу – как будто в парке.
Зимой – тепло, а летом здесь не жарко…
И всё – лишь для неё, неё одной.
Есть даже, говорят, подземный ход,
Что от дворца до Кирочной ведёт,
Чтобы всегда могла императрица
Легко войти и незаметно скрыться.
Здесь, на углу Таврической – гранит,
И бронзы мощь, в которую отлит
Брусилов – славный русский генерал,
Что свой прорыв в историю вписал,
Пройдя с войсками меж Карпатских глав,
Как некогда былинный Святослав…
Чуть-чуть вперёд – и Кикины палаты,
Что юными талантами богаты:
Лицей здесь поместился музыкальный,
Скрипичнопианинововокальный.
От площади Растрелли – и собор,
И Смольный институт открылись взгляду.
Здесь был горком до некоторых пор,
Но больше мне в горком ходить не надо.
В проход войдя, прекрасною решёткой
Монастыря любуюсь миг короткий,
И, взяв билет, взойду под небеса.
Какая же, однако, красота!
Прекрасный вид со Смольного собора
Теперь уже забудется нескоро.
Передо мной на север и на юг
Лежит благословенный Петербург.
Изгиб реки, что был замаскирован,
Чтоб был фашистский ас разочарован:
Нет Смольного, и даже нет реки,
Полётным точным картам вопреки.
Те бомбы, что должны бы лечь по цели –
На пустыри и в воду улетели.
Ну, а сегодня – вольная Нева
Блестит под солнцем; слева – острова
Едва видны за дымкою туманной.
Направо – мост, по нашим меркам – странный:
Устои, башни, арки звонкой стали
Мостом Петра Великого назвали.
Чуть ближе – устье Охты, где стоял
Тот Ниеншанц, что Пётр с боем взял,
Победой этой заложив основу
Существованья Города Петрова.
«Красуйся ж, град Петров, и стой…» - поэтом
Совсем недаром сказано об этом.
…
По лестницам и переходам гулким
Спускаюсь вниз. Закончена прогулка.
*Как в либретто. У Пушкина - Германн, и Лиза, естественно, жива (для тех, кто забыл :о)
**Александр Ш - "...стоит комод, на комоде - бегемот, на бегемоте - обормот". Автор - Паоло Трубецкой.