Лаконичен и чужд, непонятен и облачен где-то,
Вдалеке от меня и от всех он совсем забылся.
Если даже сущность его не была секретом,
Искажённый в сотнях своих портретов,
Он, наверно, не раз в себе и в нас усомнился,
Он печально вздохнул и уже окончательно скрылся.
Он устал от бредовой роли садиста-тирана.
Он бы рад нам помочь, но мы же совсем больные.
Вместо писем мы шлём ему мегатонны спама,
Да такого, что страшно читать, не наполнив стакана.
Я решилась бы встать перед ним, рассказать всё прямо,
Я же верила, что окажусь смелее, чем остальные,
У меня же железная воля и нервы стальные.
Но слова, разрывавшие танцем мои ладони
На хрустяще смеющиейся клавиатуре,
Перед ним всё равно замирают в немом поклоне,
Обещают большого успеха в другом сезоне
И ползут-растекаются вскользь по моей же шкуре.
Да куда до него мне тянуться, болтливой дуре.