Не взлететь самолетом, не уплыть пароходом,
и в вагонном купе не проспать до утра,
чтоб войти в незнакомый таинственный город,
за собой оборвав вереницу утрат.
Словно раб кандалами-годами закован,
и не тронутся с места, как в тягостном сне,
только память зовет к себе снова и снова,
только мысли летят, как грачи по весне.
Только ритмы минувшего твердо и властно
пробивают обыденной жизни канву,
и туда, в эту память, становится счастьем
улетать, уплывать, уходить наяву.