Ты проснулась,
чуть щурясь от лета
заоконной, весёлой Москвы,
поэтевна, подружка поэта,
всё сбивающегося на «вы».
Это я, твой Пьеро,
«Пушкин» в сланцах,
перепутавший век менестрель.
Хочешь, я почитаю из Франса?
Принесу тебе Кафку в постель?
Ты спала, —
я же бился с драконом,
не жалея ни рифмы, ни сил.
Мой не-сон стал сонетом: закован
в латы я королевне служил.
И один выходил против готов,
против тысячи их — только я...
Только я — побеждал, оттого что
так велит королевна моя!
И в конце всех дорог, чудом свыше, —
город. Но...
я увидел не Рим,
а тебя. Ты сказала: «Войди же,
и владей королевством моим!»
Я — достоин. Дракон обезглавлен.
Славь меня, окровавленный лавр!
...Суп посолен, поперчен, олаврен...
— Светик, кушать!
Дрожи, минотавр!