Она осталась при своей беде.
Я – при своей.
Зажглись цветы безумья в темноте.
Я думал лишь о ней.
Она была как демон, как исток,
Бездонной мудрости.
А я – жесток.
И до сих пор смотрю
На эту красоту издалека.
Она обречена – бросаться в пустоту,
В аду летать.
Увы, её так часто предавали,
Лишь ради плоти,
Ради расставаний.
Что стала кротко скорбь воспринимать.
Мне остаётся только наливать
И пить до слёз, до визга.
Она могла быть мать.
Теперь она – отбросок оптимизма.
Ей остаётся страх одолевать.
Она могла, конечно, подождать
И не бросаться – с пятого, с восьмого.
Могла травиться дальше…
Ядом слова,
Давиться им, не проклинать…
Как много их печальных и безгласных
На эту землю смотрит свысока.
Хотя – они при жизни гаснут:
В отсутствии мечты, рождается тоска…