Она умерла в 6:30 вечера, когда небо было джинсовым, серо-синим.
Была ранняя весна, и в сизом воздухе витал её аромат. Сквозь алчную сухую землю пробивалась молодая, чудом выжившая, трава; кое-где торчали острые мутные листья тюльпанов. По пыльным дорогам колесили машины; вокруг были люди, пыльно-серые и немного расплывчатые.
Она умерла. Никто не заметил; все были слишком заняты собой. Только небо смотрело на Неё со своей высоты. Ему тоже было всё равно. Небо каждый день смотрит на тысячи смертей.
Она умерла. Ей тоже стало всё равно.
Она умерла. А мир остался таким же, расплывчато-серым. В нём не стало больше красок, он не стал лучше; мир и дальше гнил изнутри. Её смерть не изменила мир, но осчастливила Её.
Она умерла. Эгоистично. Но себе можно позволять иногда маленькие радости.
Она умерла. Она побледнела, на Её губах заиграла едва заметная улыбка, а небо, между тем, темнело; Она прекрасно смотрелась в вечерних сумерках. Они играли с небом в контрастность.
Она умерла. Просто перестала чувствовать, мысли стали какими-то блёклыми и медленными, словно песок, текущий в глицерине через середину песочных часов. Она стала такой, как другие люди: без чувств, без эмоций, без мыслей. Только она была мертва, а им уже не измениться никогда.
16.03.07