Один свой помнит род на триста лет назад,
На пять веков - другой, и памятью утешен
О предках, что белей вершины горноснежной,
А мне, скажите, как посметь поднять глаза?
Немногих перечту, но низкий род мой грешен:
Я внучка палача - такое вот родство.
Он сам не убивал, но пост ... но год кровавый ...
Немногим позже лёг меж тех же жерновов.
Каким теперь богам молиться за него,
И кто бы тут не счёл расплатою расправу?
А на иных ветвях иным горчат плоды:
Деревня, солдатня в послевоенном гоне,
Страшнее смерти жизнь в почти что детском лоне -
Лют голод как закон. Слыхали о законе?*
Последним - первый крик затих ... в ведре воды.
Не поднимая глаз, иду я по земле,
Невзгоду каждую приемлю как награду;
А вам, хранящим род, нагорных льдов светлей,
Тот, в чьей крови беда замешана на зле,
И через сто веков ужели станет братом?
Нам нет пути ни в свет, ни в тьму. Кружим во мгле,
Архангел промолчит, но не откроет врат нам,
И Сатана от врат укажет путь обратный -
Дорогу в никуда по черепкам в золе.