Имя начальника отдела культуры администрации Лазаревского р-на города Сочи, руководителя Лазаревского Центра национальных культур, заслуженного деятеля культуры Российской Федерации Крикора Мазлумяна хорошо известно читателям нашей газеты.
Крикор Саакович Мазлумян (1940 г.р.) - почётный гражданин Лазаревского р-на г. Сочи. С 1971 г. возглавляет отдел культуры администрации Лазаревского р-на. Поэт, автор сборника "Родник" выдержавшего 3 издания. По его инициативе в 1992 г. был основан Лазаревский районный Центр национальных культур, удостоенный в 1993 г. международной премии "За содействие миру на Кавказе" Ассоциации городов Юга России. В него входят русский, армянский, адыгский, казачий, украинский, греческий, белорусский центры. Центр национальных культур имеет широкую сеть филиалов в сельских клубах и домах культуры Лазаревского р-на. Крикор Мазлумян – один из героев, выходящей в свет Энциклопедии "Лучшие люди России". Медаль участника энциклопедии "Лучшие Люди России" является высшей общественной наградой за заслуги в области укрепления российской государственности, развития федерализма, усиления культурной, экономической и военной мощи Российской Федерации. В 2007 году Крикор Мазлумян был принят в Союз писателей России и Союз писателей Армении. Эти события произошли почти одновременно и явились достойным признанием творчества поэта. В 2008 году «Амшенский цикл» К.С.Мазлумяна был издан в Армении в переводе на армянский язык. «Амшенский цикл» стихотворений К.С.Мазлумяна - это боль амшенца, лишившегося родины, боль человека, утратившего не только землю отцов, но и возможности прикоснуться к могилам своих предков. Недаром одно из стихотворений цикла заканчиваются фразой о молящих глазах прапрадеда. Души наших предков зовут нас, и мы верим, как пишет Крикор Саакович, что наступит "беспощадный миг", когда турки будут держать ответ по всем Законам - Божьим и человечьим.
Пусть стану я для недругов мишенью
И попаду под яростный обстрел,
Но я спою вам песню об Амшене,
Которую никто еще не спел.
Вы слышите - рождаются в ущельях
Не ветер и не эхо, и не стон.
То голос нашей Родины - Амшена,
Из тьмы веков до нас доходит он.
Любовь к нему вошла в меня, как вирус,
Рассыпалась по порам, словно корь…
Когда-нибудь, но все-таки я вырвусь
К вам, берега родные, (спорь - не спорь).
Приют последний - древний Ардашен,
Я помню облака твои и солнце,
Узнаешь ли, когда в родной Амшен
Праправнук стосковавшийся вернется?
Фуртуны, Баловита и Варшама -
И лики рек узнаю я, и гор:
Язык амшенцев, камни наших храмов
Живут во мне и дышат до сих пор.
Как гривы львов, Аравии пески
И желтые - как жадный глаз у тигра…
Следы армянской крови и тоски
Храните вы, и боль еще не стихла.
Шла тень людей из кожи и костей,
Прося лишь хлеба и глоток воды лишь.
Еще качнутся стены крепостей,
Что на костях армянских возводили.
Расстреляны, заколоты, убиты,
Миллионы наших братьев и сестер,
Засыпаны в песках, но не забыты,
Их души к нам взывают до сих пор.
Как жарки, Аравийская пустыня,
Твои объятья там, в чужом краю!
Жестокая! Твои пески доныне
Жгут память поседевшую мою.
Весь арсенал убийств средневековых…
Что плач детей! Что крик до хрипоты!
Беременных, уже родить готовых,
Вы вспарывали женщин животы.
Нет совести. А янычар немало!
Голодные! - Всегда готовы псы!...
Ждет божий суд, гамиды и кемали!
Еще пробьют истории часы.
Вы видите, как из лесов, ущелий
Ползут туманы. Медленно ползут.
Еще не вечер. Но детей Амшена
Выходят тени. И ответа ждут.
Молчат леса. Родные горы дремлют
И только речки слышен тихий плеск.
Кто рассказал? И как про эту землю
В душе моей сложилась эта песнь?
Там у Варшама, Аварайра битвы,
Как будто сам свидетель я живой…
И матери беззвучные молитвы
Ведут меня амшенскою тропой.
Я отрок верный твой, земля Маштоца,
Пребудешь вечно ты в моей душе.
Через моря я чувствую, как бьется
Твое живое сердце, мой Амшен.
Когда-нибудь хоть пыль моих костей
С ветрами на прародину вернется,
На землю ляжет. И земля проснется
И с именем, и с Верою моей.
Христос Воскрес! - Все доброе воскресе
И души наши успокоит днесь!
О мой Амшен! Любовь моя и песня,
Как Благодать, сошедшая с небес!
руководителю хореографического
коллектива «Амшен»
Вартану ПОГОСЯНУ
Я ничего не видел лучше,
И не доказывайте мне!
И древний танец и могучий
Танцуют парни - "Титреме",
Когда-то воины Вардана,
Допреж, чем перса воевать,
Под грозный грохот барабана
Шли в круг тот танец танцевать.
Уже не важно, что там с телом,
Лишь дух один торжествовал!
Он был куда страшней, чем стрелы,
Что шах персидский посылал.
Всем телом наземь вдруг бросаясь,
Набравшись силы, как Антей,
Потом небес рукой касаясь,
Кружилась цепь богатырей.
Ещё сердца во время оно
Не осветила Рипсиме,
Уже Ваагн к нам из Трабзона
Послал бессмертный "Титреме".
Вартан! Будь верен памяти Вардана!
К плечу - плечом! К плечу - плечом!
И помни, дар, Всевышним данный,
Разит сильнее, чем мечом.
Куда б ни шел, и где б я ни был,
Звени, амшенов каманча!
Давай Вартан! Пусть ноги неба
Коснутся в солнечных лучах!
Ликуйте с нами, братья гайи,
Хоть Арарат еще во тьме...
Туда - на поле Аварайра
Нас призывает "Титреме"!
Я снова обращаюсь к родникам -
Глазам земли амшенской и прохладе.
И сердце я, и душу всю отдам
За луч один, играющий на глади.
Я снова обращаюсь к родникам...
Чистейшие источники Амшена,
Бегущие в ущельях по камням,
Когда-нибудь вы вырветесь из плена.
Зовёт Чорох. Я снова сердцем там,
Листва осин и клёнов поредела...
Я вновь клянусь ашменским родникам
В моей любви, не знающей предела.
Прости мой край, прости, родной Амшен,
Леса и горы, как вы далеки!
Но я не знал, что у меня в душе
Поют твои живые родники.
Сквозь тьму веков мне снится по ночам
Тот волчий взгляд. Тот, с алчущим оскалом.
И коромысла скрипы на плечах,
И мудрые возвышенные скалы...
Благословенны трижды родники
Твоей земли, Амшен мой поднебесный!
Какой любви, печали и тоски
Исполнены глаза твои и песни!
Я снова обращаюсь к родникам...
Из вашего не вырваться мне плена.
Пусть приковал, Господь, меня к горам -
Лишь дай глоток из родников Амшена!
Мне часто снятся родники
Полузабытого Амшена...
Как после вековой тоски,
Я пью из них, встав на колено,
На склонах гор или внизу,
Где водопад шумит, играя,
Как бы прабабушки слезу
С лица ладонью убираю.
Как отыскать? Как сохранить?..
Всё унесли и смыли воды...
Вот здесь оборванная нить
Моя и моего народа.
Молясь, отцы и старики
Вас покидали здесь когда-то...
Простят ли внука родники,
Что я не знаю их прохлады.
Кто прадед? Воин, пахарь, раб ли?
И у какой он жил реки?
В моей крови есть ваша капля,
Земли амшенской родники.
О! Сотвори, прошу я Бога,
Как сказано: "И аз воздам"
Открой мне светлую дорогу
К моим амшенским родникам.
Как я люблю вас, родники Амшена,
Ни ваших струй не видя, ни камней...
Так любят образ Бога совершенный,
Живущий лишь в сознании людей.
Как я люблю вас, родники Амшена,
Звучащие, как первый поцелуй.
И силуэт газели совершенной,
Тянущийся к прохладе ваших струй.
Как я люблю вас, родники Амшена,
О чистый звук! О слезы ледников!
Средь вечных скал бушует ваша пена -
Не из нее ль выходит к нам Любовь?
Как я люблю вас, родники Амшена,
Без вас я вечной жаждою томим...
Любовь в душе, она в бессмертных генах,
Мне переданных прадедом моим.
Как я люблю вас, родники Амшена,
Любая капля чистого добра
От вашего, я знаю, серебра,
О родники, звенящие в ущельях.
Сквозь тьму веков и глубину Вселенной
Возьми, о Господи, и сон мой и покой,
Но дай дойти до родников Амшена"
Хотя бы так, хотя б одной строкой.
Снова тени встают Окуз-кёйя,
Деревянная церковь во мгле,
Отыщу ли там имя твоё я
На поруганной древней земле?
Кто же, прадед ты мой - кочебе?
Или звали тебя - мараба?
Как жилось, как пахалось тебе?
Где скрипела твоя араба?
Из какого ты вырвался плена?
И оставив разрушенный дом,
Почему из ущелий Амшена
Унесло тебя под Самсон?
По каким обжигающим тропам
Плетью гнал тебя янычар?
Лошадь черная давит галопом,
Ты с хурджином на тощих плечах.
Ах, ты прадед мой, прадед убогий,
И крестясь, и судьбы не боясь,
По каким разоренным дорогам
Ты меня, нерожденного, спас?
Сквозь стенания, слезы, обиды
Повторял ты: сберечь бы, сберечь...
Над тобою летал он - Давида
Божьей кары сияющий меч!
Нет! В молчащих камнях Окуз-кёйя,
Если только до них я дойду,
Отыщу на могиле плиту,
Пыль веков всю слезами я смою,
Имя прадеда там я прочту!
Памяти зурначи Вартана Зебеляна
Звучи, амшенская зурна,
Пусть целый мир тебя услышит!
Пока не замолчит она,
Амшен ещё живёт и дышит.
Звучи, амшенская зурна,
Твой звук - как свадебная осень,
Он запах спелого зерна
Вновь из Амшена мне доносит.
Звучи, амшенская зурна,
Через моря, через эпохи,..
Ты подари душе сполна
Все буйство древнего Чороха.
Звучи, амшенская зурна
Подобно птиц родных полету...
Желаньем петь душа полна
Вослед великому Ашоту.
Звучи амшенская зурна!
Ты - дух воинственный Амшена!
Пусть мир проснется ото сна
От этих звуков вдохновенных!
Звучи, амшенекая зурна.
Да так, чтоб стихла боль дудука.
Амшен - любви моей страна,
Ты сердца радости и муки
Звучи, амшенская зурна,
Бессмертной музыкой Вартана
Душа моя напоена,
Как родниками Айастана.
Звучи, амшенская зурна,
И донеси той песни старой
Всю боль, что до сих пор слышна
С хребтов туманного Пархара.
Звучи, амшенская зурна,
Подруга верная даула,
Чтоб пробужденная весна
Вовеки в сердце не уснула.
Буди, амшенская зурна,
Каджкар от края и до края.
И пусть, воскреснув ото сна,
Восстанут тени Аварайра!
Звучи, амшенская зурна!
Я кожей помню воздух деревенский,
Еще земля в тумане до зари…
О, пахари родных полей амшенских,
Уже вы за холмом, богатыри.
Земля моя! Какой здоровый запах!
От борозды такой бодрящий пар.
Вдали сияет белая папаха
Твоей вершины, вечный мой Каджкар.
А к полудню, когда лютует солнце,
Подобный солнцу рыжий мальчуган
Спасительней самой воды колодце
Из хноци несет амшенский тан.
О, Пахари могучие Амшена!
Как вам чужда мирская суета.
Играют мускулы легко и вдохновенно,
Как копии пархарского хребта.
Все было так. От века и до века.
Омыт дождями. Солнцем опален.
И не было в Амшене человека,
Чтоб пахарю не отдавал поклон.
От моря Черного и до прохлады Вана
Вел борозду, пел песни оровел.
Теперь лишь след кровавый ятагана,
Который никого не пожалел.
И в этом мире, столь несовершенном,
Лишенном тех живительных корней,
Как я хочу вас, пахари Амшена,
Хотя бы в песне воскресить своей.
А ты не видел небо над Амшеном?
Как душу очищает высота
Звезды единственной, едва-едва взошедшей,
Над склонами Пархарского Хребта!
А ты не видел небо над Амшеном?
Где Млечный путь. И вечный свет в пути?
И зрил ли в равновесии душевном
Себя частицей этого пути?
А ты не видел небо над Амшеном?
Грозу, что может землю расколоть?
И молнией старый дом сожженный,
И дерева обугленную плоть?
А ты не видел небо над Амшеном?
В дыму пожарищ черное, как смоль?
И беженцев поток страны моей священной -
Сплошную рану и сплошную боль?
А ты не видел небо над Амшеном?
Когда закат над далью розовел?
Где звуки песни древней, задушевной,
Что пел до содроганья оровел!
А ты не видел небо над Амшеном?
В лучах зари. В цветении весны?
Амшенца лик, свободой озаренный,
Победный клич даула и зурны!?
Нет…Я не видел небо над Амшеном.
Через леса и вдоль речушек пенных,
Не временем разрушенных могил
Я вновь иду дорогами Амшена,
Которыми прапрадед мой ходил.
Прошли по ним и годы, и эпохи,
И конные, и пешие прошли…
Ко мне сквозь кожу тонкую чорохов
Стучится память дедовской земли.
Вас отыскав, амшенские дороги,
В дыму веков я различить не смог,
В чем путника измученные ноги -
Сочится кровь или кизила сок?
А он идет. Под тяжестью хурджина,
Судьбу Амшена на себе неся…
Святому Духу и Отцу и Сыну
Он молится. И в том надежда вся.
Как высоки, амшенские дороги
Над пропастью, над шумною рекой.
Коль их прошел - уже ты ближе к Богу…
Амшенца там, увы, не ждет покой.
Ты вся в шипах, амшенская дорога -
Меж диких скал, ведущая во мглу.
И все-таки мои тоскуют ноги
По вашей пыли древней и теплу.
Двадцатый век. Омытая слезами,
Судьбы армянской горькая стезя…
И смотрят в душу мне с тропы Варшама
Прапрадеда молящие глаза.
О гнезда разоренные Амшена,
Пусты глазницы окон и черны.
Не ненависть и не призыв к отмщенью -
Немая память той, моей страны.
Она жива. До дрожи и до боли
В амшенце каждом - тихом и простом.
Рассеяны. Но не былинки в поле.
Мы - зерна. Мы живые. Прорастем.
Забудем мы. Но как забудут гены?
Наш хлеб один - амшенское зерно.
Мы дочери, мы сыновья Амшена
Другими нам родиться не надо.
Доступен нам и нежный говор Сены.
И близок дух московских мостовых,
Но мы птенцы тех самых гнезд амшенских,
Сожженных, разоренных, но живых.
Пусть слезы льют разбитые хачкары,
И ятаган - как влажный волчий клык…
Но он придет, наступит Божьей кары
Торжественный и беспощадный миг.
Пока я буду называться спюрком,
Перед Амшеном в вечном я долгу.
Мне ненавистно это слово - турки,
Прости мне, Господи. Иначе не могу.
Вода и камень - вечность Айастана,
Над ними дни и годы пролетят,
Но никогда турецкими не станут
Священный Ван и гордый Арарат.
Здесь дух армян преследуя веками,
Надменный турок властвовать привык.
Но нет! Неотуреченные камни
Стоят, как непокорный Андраник.
Они стоят, и из-под них нередко
Бьют родники далече там, внизу,
И пьют из них теперь Гамида предки
Не воду пьют - армянскую слезу.
Ты думал так: ни хорошо - ни плохо
Природе, завоеванной мечом?
Но только знай - живой воде Чороха
Твои любовь и слезы ни по чём.
Когда-нибудь и камень разорвется,
И загудит чорохская волна ...
Взойдут хачкары. Языком Маштоца
Заговорит Амшен. Моя страна.
Ах, дочери, красавицы Амшена!
Как мне вину молчанья искупить?
Вас никого на свете совершенней
И не было, и нет. Не может быть.
Когда с фидаи прямо в поднебесье
Мы шли под звон разящего мяча,
Без вас в горах моя звучала песня,
Любовь иную пела каманча.
Печальный взор амшенки волоокой,
Со мною наяву ты и во сне…
Как мне воспеть твой гордый, твой высокий,
Твой дух с самим Варшамом наравне?
Как ты брела в немыслимом тумане,
Как ангелов, детей своих неся…
Такие крохи, а уже армяне:
Уже в глазах печаль Амшена вся.
Поэт в твоих глазах увидел море,
Полыхающее голубым огнем…
А я опять - не о любви - о горе,
Да что же я о нем и все о нем?
Вот посмотрю - и нет из них возврата,
Из глубины амшенских ваших глаз.
Их притяженье схоже с Араратом,
Когда его увидишь в первый раз.
Как Араратом, вами околдован,
(Необъясним, всесилен и велик)
И обронить уста не в силах слово,
И онемел в восторге мой язык.
Любовь к амшенкам шла за мною следом,
Светла, как эти горы, высока,
Но я хранил молчание пока:
Достойная амшенки дивной сердца
Найдется ли в душе моей строка?
Должна ли нести наказанье змея
За яд свой, таящийся в жале?
Ашот Кочконян
Я не свидетель геноцида,
Не я замучен был в песках…
И может быть, мне прах Гамида
Тревожить незачем в стихах?
Не видел, я как загоняли в церкви,
Сжигали в них безвинный мой народ,
Не я стоял у турка под прицелом,
Не пил я в жажде из кровавых вод.
Сын за отца, конечно, не ответчик,
Как вождь народов верно говорил…
Но кто тогда, скажите, кто ответит
За тех, кто без креста и без могил
Лежат в земле, прикладами добиты,
И нет над ними плачущей стены…
Вина змеи не в том, что ядовита,
А в том, что убивала без вины…
Покрытое костями, дышит поле,
Омытая слезами - плачет даль…
Ты думаешь, я все это не помню?
О, как ты ошибаешься, Кемаль!
Не может оставаться без ответа
Такая боль. Вселенская беда…
Когда-нибудь змее зачтется это.
И ей не жить без Божьего суда.