Подтеки измороси – серой на Чингисхановых мечах,
И перед властью Господина – непобедимый, грозный – страх.
И кони – в мыле, в страшных звездах, и в свете молний – ножевых,
И сонмы душ – испепеленных, от лихорадки – чуть живых.
Так шел Он – гневный и великий, и в камень – степи обращал,
А рядом, в юрте небогатой – Старик – униженно – вещал:
И полускрытые намеки – Ему – спасали вечно жизнь –
Во всех пределах – беспредельных – пылало пламя – вражьих тризн.
Он честь воздел под своды неба, казня неправедных – огнем,
Мечем, веревкой, черным ядом, - при всех, открыто…С Ним вдвоем
Великий Бог распоряжался. Закон восстал, и много лет
Стонали земли, очищаясь огнем спасительных побед.
Он словно Море разливался – на сотни тысячных валов,
И боязливо преклонялись – пред ними – головы врагов.
Но время шло. Полынь тускнела – морскою – выцветшей – волной,
А небо – звало, голубея, в мир – непонятный, мир – иной.
Там Тангурей – Ему готовил – согретый молнией – предел,
И дух Его – в лазури – рвался, от бренной славы - ввысь – летел.
Вдали, беззвучно, - на чужбине, - он умирал…Убого спал
Люд кочевой. Луна сияла. И ливень сумрачный шуршал.
Распалось царство: там, где раньше вздымались гордо города
Спит одичало и – нелепо – в курганах – призраков орда.
Никто не знает, где доспехи – остались – тихо – дотлевать,
Пропала гордая отчизна, поникла – суетная – рать.
5 декабря 2007 года; 17:44