Моим родителям Симачёвым
Владимиру Петровичу и Александре Григорьевне
посвящается
В моей семье второй ребёнок
Росла я, бед больших не зная.
Меня любили, нежили с пелёнок
И Ольгой, Олей, Олечкою звали.
Семья была обычной, небогатой,
Детишек пятеро и океан забот.
Порою денег не хватало до зарплаты,
Зато подспорьем был нам огород.
Но трудности совсем не в счёт,
Они ведь все условно преходящи.
В моей же памяти живёт
Мой дом, меня в мир детства уводящий.
Отец мой из владимирских лесов,
Где Гусь-Хрустальный есть и ныне.
А был в семье он старший из сынов,
И нарекли его Владимир.
Порою наша дружная семейка
Начнёт отца настойчиво просить,
И он, присев под вишней на скамейку,
Начнёт о жизни говорить.
О крае, где родился он и рос,
Где зимы долгие и частые снега,
Где много сосен и берёз
Растут так густо, что сибирская тайга.
Село Анопино, отцу родное,
Среди лесов, оно невелико:
Две улицы, окно избы резное
И от «железки» далеко.
Бывало, выйдешь на перроне,
Что на перрон-то не похож,
И топаешь в село, до дома.
Не километр, пять пройдёшь.
Он рос мальчишкой босоногим,
Взрослел, умнел, ещё мужал
И в сорок третьем по тревоге
Ушёл служить, военкомат призвал.
Служил он так, как требовала совесть:
Приказ, на то приказ, чтоб выполнять:
Закончились бои. Увозит поезд
Его в Джамбул. Что на судьбу пенять?
Он здесь нашёл вторую половину,
Здесь появилась у него семья.
И Казахстан стал родиной второй. Отныне
Родными стали жаркие края.
А мама леса в жизни не видала,
Ей степь и горы более милы,
Морозов и снегов больших не знала,
Всё больше слякоть средь зимы.
Ей Казахстан страна родная,
Где солнца много, летом – зной,
И от жары арык спасает,
Наполненный прохладною водой.
Она была добра, скромна, трудолюбива,
В заботе вечной день-деньской.
Она детей, цветы любила.
И мне запомнилась такой.
Я их наследница. Во мне
Любовь их слилась воедино.
Я степь люблю и горы в вышине,
Но и леса не менее мне милы.
– Где лучше жить, в какой стране?
Когда б меня о том спросили,
Сказала б я, что снятся горы мне
И реки полноводные России