Мимозы-недотроги
плывут как корабли…
Я только что с дороги,
я вся ещё в пыли.
А синяя безбрежность
гудит сквозь шум людской,
и сердце чует свежесть
погоды штормовой.
Ну, полно… Все тревоги
оставлены вдали.
Я только что с дороги,
я вся ещё в пыли.
Разгадываю знаки
в мозаике цветной,
растеряна, как всякий,
прибывший в мир иной
и враз хлебнувший жизни,
пьянящей, словно сон
о призрачной отчизне
неведомых времён.
Как странно и знакомо
вдыхать густой эфир!
Я наконец-то дома!
О край мой, о мой мир!
И клинопись платанов,
и вещий взгляд козы,
и вязь морских туманов
и вензеля лозы
– в каком тысячелетье
ты ни очнёшься тут,
тебя всё те же сети
любовно оплетут,
и те же руки вынут
на золотой песок
где тлеет, всеми кинут,
рыбацкий костерок…
Отпущенницей сирой
проснёшься поутру,
голодной, но счастливой,
как чайка на ветру.
Здесь всё годится в пищу:
и синь, и соль, и свет.
Чего, душа, ты ищешь?
Чего, скажи, тут нет?..
Отмерено свиданье
в неполных десять дней.
В острастку? В назиданье?
В награду? Им видней –
судьбу вершащим паркам,
трем сёстрам, ткущим нить;
ни песней, ни подарком
узор не изменить.
Но верю: дар не взвесить,
когда он – дар богов.
Какою мерой – десять?
Мгновений? Дней? Веков?
А может, десять жизней –
от предрассветной мглы
до полунощной тризны –
те дни вместить смогли?
Пускай из ветра – крылья,
пускай из пены – стих,
воскресну без усилья,
своя – среди своих!
И это ли – не милость,
не царский пир щедрот:
дать нищему, что снилось
по праздникам, раз в год!
О как же благи боги,
владыки сей земли!
…Простите: я с дороги,
я вся ещё в пыли.