Бальга.
- Как это случилось? Я вас спрашиваю? Да вас! – это почти команда и я умею орать. Громко. Голоса нет, я кричу беззвучные слова в темноту. Темнота плотная. Слишком много в ней теней. Как вы умерли как? Я слеп и нем в их царстве. Я уже не уверен, что сам я жив.
Я чужой здесь.
- Зачем ты пришел? - говорит он мне. - Зачем? Нам и без тебя тошно. Зачем Ты явился? Мой гонор спадает, сыплется с меня как обгоревшая одежда и кожа. Все мои мысли и заранее приготовленные реплики стекают с моих костей серой жижей прошлогодней разложившейся плоти. Скелеты фраз рассыпаются под хаотичным натиском их пристрастного допроса.
- Это я тебя спрашиваю: «Кто ты и зачем ты пришел»? Выступает высокая почти материальная тень, заслоняя мне слабо сочащийся безнадежный свет, отраженный штормовым морем от низкого неба ночи позднего августа.
-У вас есть имя? - спрашиваю я.
- Конечно, у всех нас есть имя. У каждого звание, фамилия и история. Бесконечное количество имен.
Армия. Вермахт.
- В чем моя вина? – отчего-то спрашиваю я, чувствуя непреодолимое желание вынырнуть из этого кошмара, спастись бегством к тому, что я давно принял считать реальностью, и что реальностью все же никогда не являлось. Я желал бы сейчас оказаться где-нибудь в урбанизированном городе у своего компьютера или за бокалом вина с друзьями рассказывать им историю второй мировой и весь тот бред, который я обычно несу о призраках «потерянных» и другое. Оказаться в той цивилизации, которую я так призираю.
Но здесь сейчас это кажется нереальной фантазией, светлым сном.
Я в окружении сотни тысяч теней, теней которые мне вовсе не рады и пожалуй, мне было бы лучше если бы я был слеп и глух к этому миру, миру душ, чьи истории так похожи на историю моего существа. Сейчас нет ничего реальнее теней тех, кто умер здесь 63 года назад.
- Нас убили- говорит он. - Нас расстреливали как мишени в тире, осколки, зажигательные, бомбы, артиллерия.
- Ты доволен? - спрашивает он меня - Доволен ответом? Ты, живущий сытой, счастливой жизнью, ты никогда не знавший что такое остаться последним.
У меня нет ни слов, ни слез. Слез нет, так как нет больше глаз, а слова затерялись среди размытых временем скользких воронок. Среди разрушенных деревянных изб, от которых оставались только смешные черные столбики печных труб. Слова растаяли, обратившись в копоть на камнях царственных зданий моей родной страны, расползлись оплавленными стеклами цветных витражей готических соборов.
И вот я стою, в оцеплении серой армии и моя собственная смерть и боль уже кажется мне ничтожной и детской забавой.
- Почему вы не сохранили город? Скажите! Война была закончена, для меня лично все кончилось 7 мая, а здесь бои были, были до 15 июня?»
- Мальчишка! Нас убивали! Мы не желали боя, мы не идиоты! Это вы, вы тянули до последнего и принесли огонь в самое сердце нашей чудесной страны. Нас убивали.
Мы хотели уйти. Но нам не дали, не позволили уйти.
Очень долог его монолог. Я чувствую, что все мое лицо разбито, а во рту нет ни одного целого зуба - крошево, я не знаю откуда взялась эта боль. Ужасно ломит виски и лицевые кости. Мрак и боль. И эти слова. Я так желаю, что бы настал рассвет, скорее бы прошла эта мгла.
- Уходите на небо! Пожалуйста! Вы сможете вернуться, вы нужны этому миру! -
Но тень повторяет мне свои слова. Он желает исправить все, он твердит, что все неправильно. Он твердит, что виноваты эсесовцы. А стало быть, и я тоже виноват.
Он не может простить свою смерть.
Ночь полная боли и бреда. Господи за что мне этот чудесный подарок провожать мертвых? Помнить собственные смерти? Чувствовать их боль? Мои прошедшие жизни никогда не были полными счастья и света. Моя последняя жизнь кончилась совсем невесело. Но, я чувствую себя виновным. Буд то я отдал всю восточную Пруссию на растерзание бомбардировщикам союзников. Буд то я позволил русским расстреливать тех, кто пытался отступить. Я виноват в одном: я не умер здесь. Я умер совсем в другом месте. И сделал это по своей воле. Но это сейчас неважно.
Всякая ночь когда то проходит. Вопрос что остается после этой ночи.
Добродушное синее небо с бегущими робкими облаками. Солнце. И сверкающее море. Красные руины крепости Бальга.
Я варю себе кофе на вновь разведенном костре, огонь воскрес из вчерашних углей. Чищу зубы, они целы и все на месте. Еще раз обследую руины, надгробия, могилы. Вот овраг. Моя обувь не для его черной жидкой грязи. Фаустпатрон, ржавый, в грязи. Не использован. Мне смешно я представляю, что осталось бы от взятого в прокат Жигули при попадании в его хрупкий корпус. Вот патрон от винтовки Мосина, вот мины. Только я приехал сюда не для этого.
Море, солнце, руины крепости Бальга и это чувство старого очень древнего проклятия. Оно много старше тех кто потерян здесь, оно держит их и питает тьмой. Я надеюсь, я смог изменить хоть что-то. Я неуверен.
Красные руины в прозрачном свете позднего августа.
*Бальга. Материал из Википедии
По легенде, в V веке на этом месте на берегу залива находилась крепость Хонеде, построенная пруссами для своего короля Видевута. Из деревянной крепости, расположенной на возвышении, хорошо просматривался залив. Именно эта стратегическая особенность привлекла внимание рыцарей, пришедших в XIII веке христианизировать Пруссию. Поэтому в 1239 году после тяжёлой битвы она перешла в руки рыцарей Тевтонского ордена.
Крепость, построенная по всем правилам военной науки, была прекрасным оборонительным сооружением, однако деревянные постройки крепости не раз горели после набегов местного населения. Поэтому в 1250 году по распоряжению гроссмейстера Тевтонского ордена крестоносцы воздвигли на территории крепости огромное здание Конвента, ставшее начальным ядром будущей каменной крепости. В строительстве использовался полевой камень и обожжённый кирпич.
В 1525 году герцог Альбрехт пожаловал Бальгу земландскому епископу Георгу фон Поленцу, который владел крепостью до 1550 года. После смерти епископа многие строения стали приходить в упадок. Во время шведской войны 1620 года король Густав Адольф использовал Бальгу как свою базу. Позже в одном из помещений крепости был открыт трактир, а башня служила маяком.
В 1701 году Фридрих I приказал употребить камень Бальги для строительства крепости в Пилау, после чего крепость фактически была превращена в каменоломню.
В 1927 году с целью привлечения туристов на территории крепости был организован краеведческий музей, стены форбурга расписали именами гроссмейстеров Тевтонского ордена. После бомбардировок 1945 года крепость пришла в упадок, а руины поросли кустарником. Но, несмотря на это, развалины древнего замка привлекали и привлекают многочисленных туристов.
До наших дней сохранились только руины форбурга и замковой Никольской кирхи, разбираемой местными жителями на кирпич.
Так как в районе Бальги в конце второй Мировой войны шли ожесточённые сражения, то земля её нашпигована военным железом и привлекает массу «чёрных искателей» и просто любителей поковыряться в земле.