Транжир-сентябрь, не считая злата,
Опавших листьев стаями кружа,
Швырял на землю платину – оплата.
Снимала платье осень госпожа.
И к изумленью ветреной природы
Её явленье я не замечал.
Я умирал и видел лишь невзгоды.
А кран мешал -
Он каплями стучал.
Кап-кап.
По капле оживлялись нервы.
Кап.
Вздрогнул первый…
-Не спеши, замри.
Второй не шелохнулся – он мне верный.
-Заткнись прокладкой! Умер я! Не ври.
Тянулось:
Дни скучны и безобразны;
Исчезли в прошлом прежние друзья;
Терзали искушения, соблазны,
И им на радость отдавался я;
Скрутив мозги в смиренную одежду,
Лупил наотмашь косяком о бровь
И воровал последнюю надежду
Дурман бесцветный, как моя любовь.
Налево и направо всё ругая
Нескромными частями наготы,
Я шел ко дну, наивно полагая,
В моих несчастьях виновата ты.
А утром: наводя в душе уборку,
Как лезвием щетину слов скребя,
Твердя беззвучно: «Я люблю тебя» -
Застрявшую в зубах скороговорку,
Я брал стекло и ковырялся в венах,
Плюя на мир, сорвавшийся с петель,
И избивался головой о стену,
И харкал кровью в пошлую постель.
В истошном крике матерился в небо,
Безбожно проклиная всех святых…
И невесомо поднимался в небыль,
Вгрызаясь в купола и их кресты.
Я увядаю
От моей любви,
Изнемогаю
В прелести видений,
Едва очнусь, невидимою тенью
Ласкаю каждый след, где были Вы.
В волшебном сне несбыточных идей
Я умираю – это вне сомнений.
Ведь невозможно жить среди людей
Во власти сладких грез до помутнений.