Часов суровое шитьё
я бесконечно ожидаю.
Порой от скуки поджигаю
как хворост житиё-бытьё.
Я вспоминаю, - в сосняках
дрожит игольчатое небо.
Судьба колышется нелепо
галактикой на сквозняках.
У музыки своя канва.
И под конвоем мирозданья,-
мы нот измученных изданья.
В огне поющая трава.
Прихлёбывая пламень-стих,
извечные стругают струны
иные пажити и луны,
невидимые для других.