На парапете утренний ветер волосы Тани ерошил,
Дождь конопатил в Танино платье – синее, в мелкий горошек.
Таня светилась - яростно, сильно, на парапете гнулась
телом, руками. Серый пергамент неба зашелся пульсом.
Тане казалось – это экзамен на аттестат бессмертья,
глупый и важный, черный, как сажа, в чрево упавший сетью.
Сеть тяжелела, женское тело еле держало натиск
счастья и боли. Дождь над Невою напоминал ей батик.
Таня просила: «Небо, дай силы! Мне не нужны ответы!
Лучше не станет!» Небо устало Тане кидало пепел.
Таня молила: «Небо, могилой стань для меня, сжалься!»
Небо послушно резало душу старым ножом, ржавым.
Таня кричала - острое жало в вену вводил кто-то,
«Тише, глупышка! Он же все слышит!» - строго шептал доктор.
…Таня агонии больше не помнит, тихо лежит, смирно
в пятой палате. Рядом в кровати дремлет малыш Дмитрий.