Мохнатые тяжёлые сирени
на солнце неожиданно светлели,
напоминая горные вершины,
покрытые сверкающими льдами.
Когда жe солнце голову склоняло,
и заползала тень змеёй в ущелье,
сирени загорались, точно свечи,
перенимая эстафету света.
Персидские - светились точно персик,
а белые- фатой на чьей-то свадьбе
всё чистоту, всё непорочность пели,
в укор махрово-сизым семицветьям.
К ним ночь уже протягивала руки,
завешивала тёмным покрывалом,
чтоб зренье не мешало наслаждаться
сиреневым волшебным ароматом.
Другая ночь, и жизнь совсем другая.
Я знаю, повторенье невозможно,
но лишь глаза закрою, и сирени
как в детстве звёзды падают, летят...