Мне вирус Бродского заразен, словно грипп,
бессонницей аукаются строки.
Для дел домашних я давно погиб –
поэзии печальные уроки.
Мне в каждой вещи музыка слышна,
похлеще, чем симфонии у Шнитке.
Я слышу, как в снегу бежит лыжня
и как с иглой сварливо спорят нитки.
Я слышу вздохи позабытых книг,
они как войско, что покрыто пылью.
Компьютеры, к которым я приник,
мешают сплетни с небылью и былью.
В квартире слышен шорох по ночам,
звучат в углах таинственные звуки,
и я сужу по этим мелочам,
что не пустяк – оккультные науки.
Вот чайник закипел, как "си-бемоль",
вода бежит по трубам в "до-диезе".
Не думайте, что это алкоголь
свихнул мои мозги в таком разрезе.
Я пью вино, но не бываю пьян,
я как стекло – всегда доступен свету.
Есть в этом неудобство и изъян:
не просто жить среди людей поэту.
Открыли новый конкурс по Москве:
"Москва – душа России", вот дела-то!
Теперь, как сусло бродит в голове –
о чём писать, чтоб честно и крылато?
О том, что жизнь в Москве совсем не кайф?
Что всё убили уличные пробки?
Все понимают, что такое "драйв",
но нет людей интеллигентно робких.
Когда уже совсем невмоготу,
я Бродского читаю, как лекарство,
и тает горечь медленно во рту,
от заново изведанного царства.