Припорошенное дымом сердце - её light's целуют мои губы.
Нервно. Больно. Горько. Грубо.
Скверррно.
Трубы водосточные ( - И листва в ржавчине...) подёрнулись багрянцем.
Глянец её кожи - нож в грудную клетку - "Хо.Ро.Шшшааа..."
Каблучки в десяток сантиметров... Чуть дыша ступаю следом. Исподлобья царапает зрачками своих стальных-серых-зимних.
Мимо?Чёрта с два. Мне под сорок, а она, волчонок, из вдовца лепит Малыша, подростка-несмышлёныша!
Да и я хорош, облепленный румянцем, блею:"...Заинька...", чуть ли замертво не падая, как только бровью поведёт, нахмурится:"Тише, слышишь?" - зажмуришься, нахохлишься, заёжишься... Улыбнётся - заворожит - растаешь, зацелуешь кончики полупрозрачных пальцев...
Чёрррт.
В пяльца душу мою засосала и небрежно, тонкими стежками пробежалась от конца до края - умираю! Глупо и слюняво, как в семнадцать.
Ей бы всё играться, знай себе поёт, а я, мрачно-смирный, ждал до без семи пятнадцать. С часу!
Счастье, счастье ты моё...
Убьёт.