хризантемы так не вовремя отцвели.
ты идешь и думаешь: ну и чёрт бы с ними,
а потом командуешь смело: память, пли!
и она в ответ - навылет и разрывными.
и фонтан кленовых листьев швырнёт в лицо,
пригвоздит к стене подземного перехода
старой песней забытого напрочь года,
начинавшегося с тысяча девятьсот...
ты идешь и думаешь: поздно, в конце-концов.
положить в футляр усталого скрипача
все десятки мятые, откупом от себя же.
но какого чуда ждать тебе, если б даже
все из сердца вытряхнуть сгоряча.
ты присядешь поближе к музыке, не дыша,
и почти заплачешь, вспомнив, как это было.
и артист на тонкой шее поправит шарф
и по-свойски спросит: что, и тебя накрыло?
и, смеясь, предложит вежливо коньяка
в длинной серой фляжке с пафосной гравировкой.
на часы скосишься ты, подтянув рукав,
мол, в дневное время бухать под землей неловко.
и пожав плечами - спасибо! - большим глотком, -
и тебе теплеет. - а можно тут, с вами рядом
посидеть? и тает в горле огромный ком,
и тебе уже совсем никуда не надо.