Оцепененье темноты.
Но синева - свободна от всего -
с верхушек гор уже струится.
Божественная львица!
Мы едины. Ты -
моих коленей, пяток продолженье.
Быстрей движенье!
За гриву бурую, сестрица,
мне не схватиться.
С откосов ягод лоза,
как негра глаза,
цепляет остро.
Рты черны,
крови сладкой полны.
Что-то сквозь воздух
меня из тьмы
за волосы, за бедра
норовит потрогать.
Белоснежная Годива,
я отряхаю
сухие руки, сухую строгость.
Я - колосьев пена,
зыбь светлая морская.
Ребенка крик
уходит в стену,
тая.
Я - стрела,
прохлада, что летит
смертельной дрожью
в красный
глаз, в котел зари.
С английского
* комментаторы пишут, что Ариэль - имя лошади, в переводе с еврейского - божья львица.
Ariel
Stasis in darkness.
Then the substanceless blue
Pour of tor and distances.
God's lioness,
How one we grow,
Pivot of heels and knees! The furrow
Splits and passes, sister to
The brown arc
Of the neck I cannot catch,
Nigger-eye
Berries cast dark
Hooks -
Black sweet blood mouthfuls,
Shadows.
Something else
Hauls me through air -
Thighs, hair;
Flakes from my heels.
White
Godiva, I unpeel -
Dead hands, dead stringencies.
And now I
Foam to wheat, a glitter of seas.
The child's cry
Melts in the wall.
And I
Am the arrow,
The dew that flies,
Suicidal, at one with the drive
Into the red
Eye, the cauldron of morning.