Вечер упал на сады, как на брачное ложе,
Ветер увяз в ароматах жасмина и кедра.
Позже события долгого дня подытожим,
Нынче же время вина и неспешной беседы.
Так что забудьте до завтра столичные смуты,
В нашей глуши жизнь размерена и безмятежна.
Пейте, легат, в вашем кубке ни капли цикуты.
К ночи гетер призовем или юношей нежных.
В сладких объятиях щедрых на ласки кокеток
Будем читать до утра из Катулла по строчке.
Пейте, легат, это кажется только, что крепок
В кубке напиток. Не крепче, чем римские ночи.
Впрочем, и дни нынче в Риме не многим надежней.
Нравы такие сегодня, что делом обычным
Стало о чем и помыслить-то было неможно –
Резать друг дружку ножами в сенате публично.
Власть с каждым днем дорожает, а честь все дешевле,
Жизнь стала самою мелкой разменной монетой,
Нынче в почете мошенники, воры и шельмы,
Бьющие в спину ножами. Но я не об этом.
Как голова? Начала потихоньку кружиться?
Тесно в груди, а под кожей как будто иголки?
Пейте, легат, вам теперь ни к чему торопиться –
Рим простоит и без вас, но, надеюсь, недолго.
Ибо, какими бы пышными не были ветви,
Как в небеса не стремилась бы крона-махина,
Хватит порыва обычного свежего ветра,
Если до самых корней прогнила сердцевина.
Вам тридцать восемь без года? Прекраснейший возраст!
Поздно и пошло хвататься, мой друг, за оружье.
Ну же, легат, придержите отчаянный возглас,
Не подобающий статусу римского мужа.
Так вам бледнеть не по чину, держите осанку.
Вы столько раз повторяли, что я – ваш наперсник,
Из уважения к вам я и влил наперстянку
Вместо цикуты. Не хмурьтесь. Откушайте персик.