Вы знаете, мне эти башмаки
К лицу. Серее разве только
Небо надо мною. Да эти камни,
Верные крыльцу две сотни лет.
И дом был вечно не прогрет
Холодною порою. Какая печь
Согрела б сердце исполина?
В тончайший шёлк и пух лишь
Лебединый, закутаная
С пят до головы,
Уехала в тот день графиня
В ночь, не попрощавшись.
Ей мраморные львы с крыльца
Сверкнули белыми глазами.
Пустыня слов простерлась,
Так и не начавшись.
Ах, друг мой, башмаки
Мне всё-таки к лицу,
Да, как улыбка мертвецу -
Давайте снова спляшем под зонтом
И если наша песня не забыта
Мы будем с вами петь вдвоём потом.
Увы, мой друг, я скуп на сантименты,
Как верный пёс, мой страж на поводу -
Щенок, старик - стремительны моменты,
Зарыл его тогда в запущенном саду.
А книги - сколько мы читали по ночам
При тусклом свете лампы у камина?
Фарфор тончайший, терпкий чёрный чай
С чуть уловимым запахом жасмина
И дальних стран, где не был никогда...
Прощай, мой друг, мне нечего сказать,
К чему слова иные подбирать,
Когда на пыльной сущности трюмо
Пустой бокал, засохшее перо,
(теперь им книг уже не написать),
Свечи огарок, ставшие часы -
Ходить им вновь, увы, не суждено
И время - вечные и точные весы,
И череп, что оскалился давно...
Illus - Чарльз Питер.