ВОРОН
Каждый вечер
Всходит ворон,
Чертит круг над головой.
Приглядись получше –
Вон он,
Озаряет землю мглой.
Под крылом
Кряхтят столетья,
Тонут в стоне и дыму,
Но никто
На этом свете
Не завидует
Ему…
ДЕТИ ТВОИ
Зверя выследил на потраве.
У оленя глаза горят,
Говорят: «Не стреляй, я — Авель...
Полюби меня, старший брат!"
Нависаю над речкой глыбой,
Сеть тащу, летит чешуя,
Вижу крик золотистой рыбы:
«Сын, проснись же, я — мать твоя!..»
Загоняю стада на бойню,
Слышу в реве коров, овец:
«Мы же люди, мы даже больше —
Мы же дети твои, отец!»
ПОТЕПЛЕНИЕ
Ледник, как плата за беспечность
Пришел. И получилось так,
Что благородство и сердечность
Для выживанья — первый враг.
А он не стал приспособляться,
Поскольку не желал мельчать —
И мышью в нору зарываться,
И волком на друзей рычать.
А он не плакал, добрый мамонт,
Красивый, сильный и большой.
Он шел навстречу смерти прямо,
Поскольку не кривил душой.
Мотая крупной головою,
Он шел и мог еще смести
Любого хама и героя,
Кто встанет на его пути.
Уперся в лед речушки Мамы
Башкой навеки…
Чья берет:
То ли в ледник вмерзает мамонт,
То ль на планете
тает лед?…
СТРЕКОЗЫ
Когда стрекозы разрезали,
Как стеклорезы, гладь пруда,
В подводном зазеркальном зале
Я отражался без труда.
Я плыл прозрачным приведеньем,
Менял обличия весь день.
Я не отбрасывал там тени —
Меня отбрасывала тень.
По зеркалам бежали тучи,
От этого на дне морей
Я превращался в рыб летучих,
В китов, драконов и зверей.
Я был то птицей, то атлантом,
То затонувшим кораблем,
А после верой и талантом
Творил на острове своем.
Среди чудовищ беззаботных
Я вел себя, как чародей:
Очеловечивал животных,
Потом обожествлял людей.
На мордах — прорастали лица,
На пальмах — рыбы стали петь...
Все, что смогло во мне родиться,
Уже не сможет умереть!
Пруд со стрекозами — в тумане;
В непостижимой ворожбе
Я растворился сам в себе,
Как соль в бездонном
океане...