В Париже восемь лет гощу,
Как будто на весёлой тризне,
И об оставленной отчизне
Принципиально не грущу.
Вот разве только речь зайдёт
О тех кукуевских болотах,
Где клюква крупная растёт,
В душе вдруг встрепенётся что-то,
Сожмётся больно – и пройдёт.
Париж пригоден для жилья,
Для разговоров и свиданий,
Деревня ж бедная моя
Живёт во тьме воспоминаний,
И никому не объяснить,
Как ту «развесистую клюкву»,
Что можно пламенно любить
И ненавидеть так же люто.
Что вечно – хорошо в гостях
И так же вечно – дома лучше.
Воспоминание, не мучай
Души! Не принесёшь в горстях
Ты клюквы той. И не научна
Твоя тоска. И всё равно:
Когда в Версаль садится солнце,
Я вижу низкое оконце,
На всей земле – его одно.
И в нём закат горит огнём
И поджигает ствол берёзы.
Самих себя мы не вернём,
Но возвратим слова и слёзы.
9 октября 1987