В соленой пене проплывают виденья чаек, сны китов,
И солнца – призрачно ласкают миражный оттиск городов.
И планетарное забвенье, и галактическая ширь
Заносят знаков поколенья в гудящий бризами псалтырь.
И на песке, в сетях прилива, женоподобные тела
Спят летаргически-блудливо в туниках, сожженных дотла.
Полуулитки-полулюди, ползут по медной зыби дюн
Навстречу ночи и простуде. Океанический ревун
Выводит пенье грозных впадин, бездонных, мутных желобов,
Подводных ран, зеленых ссадин, кряхтенье илистых горбов.
И, в средоточии течений, волнистых выплесков и бурь
Стоит шатер коловращений, спирально ввинченный в лазурь.
Он простирает бархат неги на все четыре стороны
Ковров струистые ковчеги зовут медлительные сны.
И, созерцательно недвижен в соленой вечности ветров,
Он беглецам из звездных хижин свой обещает ленный кров.