Видение черных лошадей в сухих степях уснувшей осени
С истертыми копытами, поросшими, как невозделанное поле ковылем,
Как гривы длинные, смолЯной щетиной.
Мое волшебное спасение от города в одежде ядерных огней,
В янтарных гривах, появившихся из колыбели горечи,
Спаленной солнцем за столько лет горячих дней.
Земля прощается с теплом и плачет под ногами,
Испепеляет серебро драконов вгляд, и мы проходим в серые поля,
Под серым ветром носимся, и разлетаются по сторонам
Клочки земли наперемешку с каплями - осенними слезами, солено-выпавшими нам.
Бывает, облака прорвут на малость свою душу и в гривы черные вплетется свет,
И смоляной окрас сгорит смолой и серебро зажжётся пламенем чернеющей зари
И угли на концах ресниц затлеют, распахнувшись маревом садящегося солнца,
И кончится видение о вороных конях на берегу огромного залива.
Укроет ночь из жизни лошадей в полях под звон оставшихся звенящих листьев,
Когда из черных спин растут драконовые крылья и древний взмах зашевелит ковыль,
Вспугнув уснувший ветер, что будет трепетать вокруг на миллионы миль.
...И утром, по туманной дымке ночи, остыв в стремлении небесной тишины,
Как будто все вот так и было,
Из горечи полей пойдут бродить серебро-черные кобылы,
Чтобы напомнить отдаленно эти смоляные сны.