( поэма из коротких строчек )
Моя щетина седа,
морщины около рта.
Это лицо - гряда
стёртых Временем гор.
Обнажился простор
лысины с неких пор.
Душ омывает торс.
В зеркале - в полный рост.
Лампочка цедит воск
словно она свеча.
Воск лежит на вещах.
Так приём у врача:
бледная нагота.
Я, конечно, в летах -
вот немного не та
форма у живота.
Да и спина седа.
Кафельный хлад пята
попирает. Скребёт
полотенце живот,
и нечто, ещё приплод
способное произвесть.
Зазеркалье - не месть,
просто не любит лесть.
Лучшее туда не лезть.
Снова моё лицо.
Оно немного сквозь сон.
Есть наверено резон
этот сон досмотреть.
Четверть осталась, треть?
Ну а потом переть
где ни Времени, ни
Пространства, ибо они
корнями вросли в гранит
того, что изрёк Глагол
пред коим вот так-же гол
вовне религий и школ
мудрил , так-же вовне
того, что ещё во мне
уже как память и не
отражают глаза.
( Набегает слеза!)
Седина в волосах.
Зол был или добёр,
но седой как бобёр
доселе всё же допёр.
Вылезшие власы,
мокрый след от слезы...
Я на символ красы
надеваю трусы.
*
В экономике спад.
Я отправляюсь спать.
( В рифму, но невпопад
сочинена строфа)
Всхлипывает софа,
катится голова.
Я отправляюсь спать.
Мысли - ратью на рать.
Хочется заорать.
Ведь услышать свой глас
лучший признак подчас
узнать, что ты жив, а глаз -
к темноте не обвык.
Ты издавая крик,
определяешь вмиг,
что покудова ты,
и среди темноты
жив, хоть твои черты
зренье не отличит
от темноты ночи.
Воот одна из причин.
В крике есть оптимизм.
Крик вырываясь из
уст есть песнь за жизнь.
Даже если устал
но всёравно уста
прежде чем счесть до ста
мозг покружая в сон
выдохнут криком. Он
распугивает ворон
ждущих в разрывах крон.
Я уничтожил свет .
Вот он автопрортрет
в нагромождении черт
небытия окрест.
Словно заходишь в лес
и через миг - исчез.
Это видимо я,
отраженье меня
в некой изнанке дня.
Вот он, автопортрет:
просто дыра в дыре.
Мыши тишком в норе -
шорох дыханья, хрип
голоса, так-же - скрип
паркетин; не видный при
свете ужас в глазах
но погрузившись за
произношу: " Сезам!",
различаю не блеск
сокровища - некий лес,
но не полный чудес,
скорее - наоборот.
Страх искривляет рот,
и за горло берёт.
Я не скажу : " Ау!",
ибо ведаю - тут
всё равно не найдут!
Или в ответ - " Ату!."
Всё, что не видит глаз
существует подчас
равно вовне и в нас.
Пылью влезает в нос,
переполняет мозг
чёрным, лишённым звёзд,
дышащим и живым,
и в глубинах главы
селящимся, увы.
Свет не падает вниз
с неба , а так-же из
лампочки . Пара линз
очков отражает тьму -
автопортрет: ему
( сиречь - мне!) потому
кажется навсегда
невидимою вода
зеркала , чтоб туда
вынырнуть избежав
встреч, что боле страшат
чем те, которые Дант
нам описал как Ад.
Вот приближенье сна.
В пёстрых цветах стена.
Все затвержены на
зубок . Порой в полусне
думая о весне
на них я гляжу и не
уснуть, За всплесками штор
я вижу солнечный двор,
небо, во весь опор
летящие облака...
Темно; в темноте зрачка
лишь рисунок цветка.
Кажется - он живой.
Стебель прикрыт травой.
Где-то над головой
сыпет пичуга трель.
Либо парадной дверь
скрипнула , что свирель.
Где-то вовне, в ночи
дождь, он о жесть стучит.
Я почти изучил
эту ночную речь.
Стоит только прилечь
сразу каждая вещь
начинает бубнёж.
Скрип фонаря и дождь,
Молчанием шкаф хорош.
Паркет изрекает ложь.
Шкаф - чесняга, молчун.
Шкаф - противник причуд
и скрипящих пичуг
паркета , так-же - дверей.
( Мне бы уснуть скорей.
Мне бы уснуть скорей)
Вещи стоят во тьме,
видимы лишь в уме.
Дело идёт к зиме.
Как холодна стена.
И сквозняк из окна.
Не заснуть нихрена.
Скоро ужо зима,
да пусты закрома.
Деньги сведут с ума.
Всё короче деньки.
Нужны потеплей носки,
на меху башмаки.
То ведь слягу опять
стоит похолодать.
Утром в окошко глядь -
вот и метёт вовсю,
топчет народ стезю.
Сна ни в одном глазу!
Скоро повалит снег.
Шека - в ржавой стерне,
скребёт о подушку. Мне
хочется спать, но - нет!
*
... И зачинался сон.
Ветер, сосны, песок.
Вымок осенний сор
игл померших трав.
Некое время трат.
Время войны, осад
волнами полосы
береговой - в разы
этот крутёж фрезы,
этот атак напор
мимо облачных гор.
Волны утюжит форт.
Стал пейзаж простым:
камни, трава, кусты,
берег, набег воды.
Броненосцы фортов
что им кипёж ветров,
видик у них фартов.
И потому - в наглёж.
К завтру отгладят клёш.
Точеный финский нож
зорьки пихнут в карман:
если - не задарма;
и пропадут в туман.
Волн татарва на брег.
Или времени бег.
Там стоит человек,
что на ветру набряк.
Волны берег бурят
и пропадают зря .
Человека лицо
я не вижу сквозь сон.
Дождик пошёл косой
над узкою полосой
берега...
*
Женщины говорят
много часов подряд.
Когда обнажает зад -
надо слушать о нём
вечером или днём.
Так полчаса займём.
Не закрывает рот:
прекрасно её бедро,
погода - наоборот:
холодно и метёт.
И надо слушать её -
надуется и уйдёт.
Даже пустив струю
речь не прервёт свою -
звуки сквозь дверь снуют.
Что работа - говно,
она конечно давно
её бы бросила , но
это только опять
шило -мыло менять.
До дому - рукой подать.
Что-то с зубом завал,
а дантист - коновал.
Господи, я устал!
Когда она подо мной,
или когда спиной,
или в позе иной -
говорит, говорит.
"Дольше держи внутри..."
Слова пепреходят в крик!
...И снова : была в раю,
что кусит сейчас мою...
Господи, ей каюк -
однажды её убью!
*
Далее сон ли, явь?
Крыш июльская ярь,
но на дворе - январь.
Но по двору метёт
белым на чёрный лёд.
И затянут проём
улицы кружевным.
Тянет духом печным.
Вот из памяти - в сны.
Улицы даль мутна -
пляской веретена
напрочь оплетена.
Свет за стёклами рыж.
Кончилось время краж.
Над изломами крыш
светлеет, и темноты
совсем занесёт следы.
Очерки крыш тверды.
То ли это во сне -
зимнее утро, снег
просто приснились мне.
То ли всё наяву.
Снег поглощает звук,
словно время молву.
Там прохожих шаги
немы - в заверть пурги.
Что у дохлой трески
снега пусты зрачки.
*
Да, я проснулся - вот!
Видик мой не для фот.
Треба кормить живот.
Чайник кипит в огне.
Снег как будто во сне:
вещий приснился мне.
Холодно, твою мать!
Мог бы чуток поспать -
только стало светать.
Но и жрать невтерпёж.
Не до отмытья рож!
В сковороде - галдёж.
В сковороде желток
бросился со всех ног,
но замер как изнемог.
Холод ползёт в трусы.
Бег опростать пузырь.
Вскользь причесал власы.
Жизнь бурлит в стояке -
кто там жив вдалеке.
Хорошо налегке!
Жрачка в огне кипит
Утро в окне стоит .
Ноги сквозняк живит...
Я завершаю стих.
Я отложил листы
так - инвалид костыль.
Вот и окончен путь.
Полуночная жуть
не пугает ничуть
с наступлением дня.
Мокростью вод звеня
ударяет в меня.
В " Стерегущем" матрос -
я подставляю торс
укусам морозных ос.
Господи! Гой еси!
Иже на небеси!
Помилуй мя и спаси!
Хладом взъерошен мех
созданных для утех
мест , и ползёт наверх,
как в траве мураши.
Аз сим хладом прошит
аж до глубин души!
Господи, мать твою!
Как я тебя люблю!
Ай эм онли фор ю!
Славься в Вышних, Господь!
Ты даровал мне плоть.
Дух, чтоб её бороть.
Хлеб, чтоб кормить её .
День - в оконный проём.
Так что скорбеть о чём?
Так что скорбеть о чём?