Талян

       "Талян"

       Я нетерпеливо топтался и даже подпрыгивал на месте – так мне хотелось поскорее убежать на улицу. «Ну, хоть бутерброд съешь дома!»- мама мазала поспешно отрезанный кусок черного хлеба маслом. Вообще-то я хотел, конечно, кушать, но терять время дома на еду, вместо того, чтобы бежать на улицу, нет! Я хотел на улицу. Мама была права – это я потом понял, она даже и не предполагала, почему она права. Ей – то казалось просто некрасиво кушать на улице, а дело оказалось совсем в другом. Но сейчас я схватил хлеб и побежал на улицу. Выскочил из передней, в которой появился для нас всех предмет радости: там на стенке теперь торчал кран с раковиной, вода была прямо в доме!

Дальше надо пробежать палисадник, тропинка метра три вела к калитке, справа под виноградником стояла солдатская железная кровать. Сколько раз я потом ее красил слоновой краской и для красоты по свежей краске проводил гарью от свечки. Она становилась очень красивой. Пружины там никакой не было, поперек лежали доски. Я укладывал матрац и летом на ней спал. Было все равно жестко, зато во дворе и в прохладе.

Дальше за кроватью рос шиповник. Как мне нравилось, когда он цветет крупными чуть розовыми листочками, а когда появлялись ягоды, я на пробу срывал одну зеленую, протирал пальцами от пыли и начинал жевать. Через несколько секунд уже плевался, так как внутри были колючие волоски. В общем, выскочил за калитку, ещё двадцать метров, ворота…и я на улице! Не успел остановиться, услышал: «Дай, чё жрешь!» - передо мной стоял Талян и пальцем указывал на мой бутерброд с маслом. Да я даже не успел его надкусить! Но правила улицы, да и гордость не позволяли отказать. Я протянул бутерброд и Талян с удовольствием в несколько приемов его сожрал, он всегда был голодный.

Вообще, Таляна вся ребятня улицы уважала. Он был старше нас на несколько лет, худой, смуглый, всегда босиком. Он уже знал все окрестности, бегал без конца в крепость к солдатам и они его любили. Крепость была недалеко, минут пять пешком. Мы вообще жили в районе военных домов, и улица наша называлась «Стрелковая». Там выше на полянке тоже стояла военная часть, и там жили стрелки – батальон стрелков. А из крепости почти каждый день раздавались автоматные очереди, когда их рота проходила с песней по нашей улице, тогда еще не заасфальтированной, в крепость. А в крепости была какая – то восемнадцатая школа. Чем она занималась, мы не знали, но было очень любопытно, и мы часто туда бегали. Там всегда были щели и дырки в заборах, окружающих крепость.

 А сразу за забором – футбольное поле. Вечерами солдаты играли рота на роту и нас брали, если не хватало у них людей. Талян всегда играл. За футбольным полем был бассейн с трехэтажной вышкой. Я туда никогда не рисковал забираться, а ребята с удовольствием прыгали, особенно с первого яруса. Когда я уже научился плавать, возник спор между нашей улицей и Мервской, кто из самых маленьких первым прыгнет с вышки. Меня затащили на первый ярус и подвели к краю. Другой мальчик стоял рядом. Было страшно, ведь нам не было тогда и семи лет. За нами – пацаны двух улиц. В общем, я настраивался, но как – то безвольно и вдруг полетел вниз. Вовка меня толкнул в спину. Мы выиграли.

А в воде все просто, выскочил, задышал и вылез на берег, улыбался, ничего оказывается, страшного. Вечером в крепости показывали фильмы под открытым небом. Мы, конечно, там. Некоторые солдаты брали нас на колени. Хорошо было, теплее. Время от времени они орали: «Сапожники, на мыло!», - это когда, вдруг, горела пленка или просто обрывалась. Но иногда мне доставался пинок под зад, это офицеры гоняли пацанов из «зала». Тоже было страшно, а что он сделает, если попадешься? Поэтому рвали оттуда, что есть мочи, если видели офицера. Хорошо, что это было не всегда, и мы насмотрелись тогда очень много, как они говорили, трофейных фильмов, даже с участием Дины Дурбин, Марлен Дитрих и Марикой Рокк - это я потом понял.

 А сейчас Талян съел благополучно мой бутерброд и предложил сыграть в ашички или в лянгу. И то, и то для меня было плохо, потому что он играл лучше всех. Я проиграл, конечно, все ашички, и что самое обидное, ашичку со свинцом – биту. А в лянгу Талян делал такие выкрутасы и…до десяти и даже больше. В общем, я все проиграл Таляну. Он довольный дал мне легкий подзатыльник и пошел домой. Жил он от нас через двор по нашей же стороне. Сейчас бы сказали, что он живет в неблагополучной семье. Отца не было. Была маленькая сестренка Вера и мать – уборщица. Как она умудрялась, эта тихая худая женщина, двоих прокормить, одному Б-гу известно. Тогда это нас мало интересовало, нам было интересно с Таляном.

Я на эту улицу приехал не так уж давно, хотя и раньше с родителями приезжал в гости к маминой сестре – моей тете. Уже тогда познакомился с мальчишками, а теперь мы тут жили. Просто на тетю свалились сразу все несчастья. Ее сына, а я помню его как очень красивого светловолосого парня, который меня на руках подбрасывал к потолку, сбила машина, когда он сходил с трамвая, насмерть. Его отец не пережил этого горя и через полгода тоже умер. Было принято решение переехать к ней в трехкомнатную квартиру. А мы жили в районе Алайского рынка вчетвером в одной комнате, с потолка которой всегда текло во всех местах во время дождя. Это были такие старые постройки, что вскоре их все снесли. Так мы оказались на Стрелковой.

Я все время проводил среди ребят такой же босой, как они, и в одних трусах, в лучшем случае, если было прохладно, в финке навыпуск. Мы во что только не играли, но если к нам заезжала машина, то цеплялись сзади. Заехала какая – то маленькая и давай разворачиваться, мы все уцепились, да уже и места не было свободного, но я тоже умудрился зацепиться, и когда она медленно разворачивалась назад, я сорвался и попал под нее. Ощущение помню до сих пор. Похоже, я одеждой за что – то зацепился, и она проволокла меня несколько метров по камням, потом уехала.

 Пацаны в страхе разбежались, заскочили в ближайший двор, и я даже видел, как они на меня смотрели в приоткрытую калитку ворот. Я медленно встал, весь сжался и пошел по тротуару домой, теперь даже боясь перейти вообще пустую улицу, только увидел как на меня смотрит водитель такси из соседнего двора. Меня на руки подхватил двоюродный старший брат и принес домой. Мама заахала, заметалась, помню потом я оказался в такси этого дяди, меня привезли в больницу Жуковского, положили на чистый стол в отдельной палате, почему – то я был совершенно голый, потом увидел, как в палату вошла вся в белом какая – то тетя и я было даже застеснялся….и тут отключился. Дальше я себя помню уже дома….

Где мы только не бывали с ребятами, в какие игры только не играли, но вечерами собирались на мостике. Мостика, как такового не было, просто под дорогой протекал арык, а в месте, до начала дороги стояла бетонная плита поперек арыка со сколотой поверхностью. На ней можно было сидеть втроем или даже вчетвером. Вокруг грунт и недалеко столб. Лампочку на этом столбе мы всегда разбивали камнями, в темноте сидеть лучше. Здесь рассказывали страшные истории, первые анекдоты. Став немного старше, ребята начинали тихонько курить анашу. Ее запах помню до сих пор и ни с чем не спутаю.

Но мне не давали, я был среди них самый маленький. Где ее брали, я не знаю, наверное, в крепости, оттуда же тащили патроны от ракетниц. Их поджигали, и они вспыхивали большим цветным пламенем. А ещё мы выкапывали в земле небольшую ямку, засыпали туда карбид, подливали чуть – чуть воды, накрывали консервной банкой с дыркой в центре и, когда оттуда начинал идти белый дымок, лёжа на земле, осторожно подносили лучинку. Она как жахнет, банка летела вверх метров на двадцать. Красота! В общем, на этом мостике проходила наша жизнь.

 Позднее Игорь, один из наших пацанов, влюбившись в гитару, приходил с ней сюда, и мы пели то хорошие песни, то блатные. Однажды мимо мостика проходил настоящий моряк в офицерской форме и с кортиком, Как мог моряк оказаться в Ташкенте, где морем не пахло, непонятно, но тут, увидев его, сразу все перепрыгнули через арык и стали просить показать кортик. Высокий офицер, конечно же, красивый, улыбаясь, увидев наши любопытные рожи, все показал, это было так интересно! Кортик висел на цепочке, а с другой стороны – на ремне, он мог не беспокоиться, что стащим, да мы и не собирались, только громко кричали спасибо.

 Это зрелище тоже осталось в памяти.
Но вскоре улицу потрясла страшная весть: повесился Талян. На балхане с помощью ремня. Как, зачем, почему? Страшно. Ворота двора, где он жил, были распахнуты настежь. Там толпились люди, много людей. Рядом проходила поперек центральная улица города: улица Ленина, и все прохожие заворачивали сюда. Во дворе тоже было полно народу. Из разговоров взрослых узнал, что якобы у него была девушка, но она не ответила на его любовь. Другой версии я так никогда и не слышал, но то, что случилось - потрясло.

 Мы становились взрослыми. Вдруг, обнаружили, что жизнь состоит не только из одних игр. В ней есть много того, что мы не знали. Это потихоньку забылось, мы снова играли, жили, ходили в школу, взрослели. Чего только с нами потом не было. Но этот случай был первым, заставившем нас посмотреть на мир по-другому.

 Прошло много времени. В одном из продовольственных магазинов я услышал ругань. Стояла молодая женщина, на вид - развалина, с грудным ребенком на руках и кричала, что она не может стоять в очереди с грудным ребенком за сахаром, мукой, что вообще она занимала очередь. но отошла его кормить…, но очередь не пускала ее к прилавку, ведь за продуктами стояли часами….И, вдруг, я узнал эту женщину. Это была Вера, родная сестра Таляна. Что же делает жизнь, как из этой худенькой симпатичной мордашки, она превратилась в эту скандальную бабу? Так в моей жизни была поставлена еще одна точка на нашем, в общем – то счастливом и полном приключений, детстве.
       ЭДШ 17.09.08

После "Таляна"
http://www.proza.ru/2008/11/15/225