Кружат черные вороны в небе,
предвкушая кровавый пир.
Сухой коркой на чёрном хлебе -
заковал сердца этот мир.
Для кого-то обыденно – просто,
а кому-то в радость глумиться,
сотрясая мошною толстой,
чужой болью в безумии упиться.
Сотворили себе потеху.
Поделом – кричали – распни,
поделом, не будет помехой.
Слепо – дико кричали они.
С ликованьем достойным царя,
потакая бесчинству, смотрели.
Одержимо безумье творя -
кровь на них, они так захотели.
За любовь, за надежду и веру,
состраданье и новый завет,
приготовили полную меру
и терновый венец в ответ.
Среди алчущих крови и боли,
среди черни людской – глаза
той, что выпала эта доля
чьего сына будут терзать.
Неужели же выдержит сердце,
сколько может небо молчать…
умоляя спасти от смерти,
не роптала – просила мать…
На кресте растянувши руки,
забивая ржавые гвозди,
с довольством смотря на муки,
удивляясь – пощады не просит…
Что-то только кому-то бормочет,
умоляя кого-то простить,
дайте уксус, наверно пить хочет
мы ж не варвары так и быть…
Растянули верёвки, и встал,
крест – между землёю и небом…
Час смертный Его настал,
содрогнулся истерзанным телом
В тишине прозвучали слова -
дух прими мой, Небесный Отец…
И повисла Его голова,
и пришёл Его мукам конец.
И земля содрогнулась от боли,
с неба молнии гневно впились…
разорвалась завеса, и более,
храм расселся, обрушился вниз.
В страхе диком засуетились,
чей-то крик – распятых добейте,
те, кто одеждой Его делились,
смотрите, умер ли Он, убейте.
И один подошёл проверить,
замахнулся и ткнул копьем…
в Сына Божьего он поверит
только будет это потом…
Кровь с водой - тоненькой струйкой
Соскользнули по лезвию вниз…
распятому рядом сломали колени
задыхаясь – хрипя, повис…
Совершилось, свершилось, настало,
время мира – ценою жизни.
Они за нас пострадали немало,
Отец и Сын небесной отчизны.