Был этот вечер не знаменосен.
Даже сличим едва.
Я слов не бросаю, и ветер уносит
Неброшенные слова.
В четыре ветра вертится флюгер.
Огонь дрова поедает с треском.
Сердце знает о том, что сломано
Как и секундная стрелка.
У города проступили каменные своды.
Лимит свободы означен с чёткостью.
Праздничный залп ванилью-пастелью -
Неистова сладость внезапного ужаса.
Читающий далеко... но тёпел голос.
Рассечённый лёд истрескан, растерзан.
Не каждый сможет до конца дослушать.
Холодный алмазный блеск - внутри кипит, переходя, то в едкую алость, то в безумную розовость зимнего солнца.
Ветры самые чуткие и самые жадные.
Они всё слушают и даже неслышимое вырывают потоками воздуха.
Они задыхаясь шумным восторгом
несут это великолепие к печной трубе - в глубочайшей тайне.
Всё вторит в доме.
И хотя этот город бездвижен в своём иллюзорном движении.
И во всём судороги: плотность воздуха, температура и тусклость лун.
Под хрупкостью черепицы такое порой витает,
Что даже вдыхать можно только глаза закрыв.
Трепетно и осторожно - горстка золы в ладонь.