Не пугай меня адом, он не страшен тому, кто обжег свою душу
на рая решетках. Дегустаторам яда много от жизни не надо,
они знают ее отравляющий вкус. А мне какой-то чинуша
сказал, что главнее сорвать жирный куш. Седьмая палата -
как вариант не оказаться в шестой. Каждому мастеру будет
награда – им обещали покой. Раскольников, сотри отпечатки,
напейся, а после на допросах молчи. Достоевский тебя не засудит,
если ты сам не найдешь сто причин. Горе от ума – это Чацкий,
преступления – мы. И кайся- не кайся, пой иль не пой псалмы -
от сумы мы зарекались, не зареклись от тюрьмы. Расскажи операм,
что вход в небеса будет по флаерам, а бесплатно – с крестом на холмы.
И пусть строят заранее себе Нотр-Дам, нам же завещан Бедлам,
тем, кто о значении шизофрении, просил нас узнать у врача.
Кто он был – немец, француз? И не жарко ему в перчатках?
Жалко, что не успели спросить о Пилате и клейме палача -
он в вечность из Москвы ускакал на небесных лошадках,
оставив гадать по атмосферным осадкам, сколько ведьм мы спалили
со стальным Джугашвили. Узнать бы у девы Марии,
как отпускать дитя на Голгофу, под тяжестью свежепила,
чтобы потом затопили Европу кровью во имя мессии.
Так что там, Родик, о тварях дрожащих, имеющем право,
гадах в Эдеме? Топором знаменита Россия, Хатынью - сверхчеловеки
О таком не забыл бы Солярис у Лема, для нас же память – отрава,
и уже зарастает полынью для новых судилищ. А нам выдадут чеки
со штампом - оплачено, как ветеранам чистилищ.