Я говорю соседке: время одиннадцать.
А она запирает дверь на тугую щеколду;
Кошка ласкает шею, пытаясь вымыться,
Робко жмётся к стене, схлопотать опасаясь по лбу.
Догорает пыльная лампочка, известь крошится
На шершавый затоптанный пол. За стеной кирпичной
Холодильник снова урчит… «Ты получишь в рожицу,
В свою ****скую морду получишь, порода птичья!»
«Ты ещё мне поговори тут! Ты слышишь, чучело?
Если надо будет – самой тебе рожу вскрою».
«Да с каких хренов я когда-то в роддоме мучилась?!
На столе под ножом – зачем обливалась кровью?!»
Дверь распахнулась. Дочка в наряде кудесницы,
В бело-розовой кофте с наспех заколотой брошкой,
Юбку поправив, вниз побежала по лестнице,
Напоследок пнув не успевшую спрятаться кошку.
В преддекабрьском небе летел самолёт, подмигивая
Бортовыми огнями туманным лесам подмосковным,
И гудела машина, дым на бордюр отрыгивая,
Оставался бензиновый след на асфальте неровном.
Мать картошку жарит, курит, а, может, любуется
На пустую площадку, глядя в глазок близорукий,
Во дворе пестреет земля под названьем Люберцы,
И висят в тишине каблуков звенящие звуки.
21 ноября 2008 года