На ум нейдут высокие слова.
У батареи спит блохастый пафос.
Мой стих, как таракан, вскормлённый Кафкой,
безволен, глуп, и так же гниловат
спиной, поймавшей яблоки метафор.
Прошедшего отчаянный полёт
был завершён счастливым приземленьем
на мягкую сырую кочку лени,
Удачно притворившейся ступенью
В краю никем не пуганых болот.
Нет больше мельниц. Не с кем воевать.
А, может, есть… Но смысл войны утрачен:
всяк мимикричен, всяк неоднозначен.
Ну как тут бить заведомо лежачих,
подкованно качающих права?
Плевать на всё. Забыться и забыть
хорошее. И вкупе с ним плохое.
Не умирать, а пребывать в покое.
Но правду говорить всегда легко и
так трудно отказаться от борьбы.
И вновь живу. Врываюсь в пустоту
в кирзовых сапогах с комками грязи.
Приняв на грудь привычное «Ату!»,
кому-то снова порчу жалкий праздник –
мышиную возню и суету.