Мне за Россию страшно…
Вырвалось из уст матери.
Я видел сегодня на паперти
Поскользнулась бабушка.
Неловкость.
Их стояло не много
Всего двенадцать.
Пенсионерка
Кряхтела.
Двенадцать молчали.
Им вроде неловко помочь
Улыбаться
тоже не дело.
Не дело вообще спотыкаться!
Девятый с шестым прокричали.
Пятый в ответ.
Юноши тихо!
Я был пионер!
Я сейчас помогу!
Вы курите, пьете
У вас это лихо
Пить и курить на ходу.
Видите старая женщина
Пытается встать.
Закалка какая!? (к толпе)
Бабуля стонала,
бабуля кряхтела
и собралась уже умирать.
Четвертый грыз семечки в руку.
Сейчас я поэтому случаю!
И руку засунул в широкую брючину
И достал еще горсть одну.
Первый шагнул!!!
Второй и третий
В фанфары воют
В барабаны бьют!
Аплодисменты!
Пенсионэрке руку вытянул.
На память фото!
Спасение года!
Спасение года!
Второй и третий поют.
Второй.
Скажите первый,
Как старикам живется в России?
Увеличим пенсию
Вылечим нервы.
Хорошо, что меня помочь пригласили.
Аплодисменты!
(первый стукнул по плечу женщины и уехал)
Зачем сантименты тому
Кто километры страны
В сантиметрах считает.
Седьмая плачет. Вся в сумках,
Как вокзал.
Как буд-то развод и раздел имущества.
Судачит остальных.
Цыганский перевал.
А старуха мучается.
Еле живая восьмая.
Настрадалась сама
От первых, третьих,
Вторых, четвертых и пятых.
Согнулась вся.
Вниз голова.
Оказалась двое десятых.
Спорят между собой,
Что скажет шестой
И девятый.
Вдруг первый богатый
Даст им по шее.
Современности трусы,
Иуды, шуты, лицедеи
В десятой морде сидели.
Одиннадцатый – мертвый.
Вроде совести, как бы память.
Высокий, красивый, но мертвый,
Присел от скуки на паперть.
Двенадцатый – прохожий.
Их было больше правда.
Когда стреляют они мимо.
Они не со всеми,
Они не похожи
Не на предателя, не на брата.
Над сборищем этим мошкары.
В горле першит.
Я иду сквозь людей, сквозь толпу.
Плююсь и чхаю
Некоторым даже в лица.
Старая мать на левом боку
Еле шевелится.
Дай помогу, родная моя,
А это не люди, это расстрела стенка.
За кого мне молиться?
Спросила она.
Я – Всеволод Хаценко!