*
Зимой мечты о ничтожно малом - о тёплых тапках,
о пальте до пят из вполне шерстяного драпа,
да частенько : имел бы денег - проснулся там бы,
где окрестность не спутать с видением холодца ,
а затем, очерёдность блюдя, с выраженьем лица;
где не сигают из койки с криком :" Ой! Молодца !"
словно тут - неглижом и сквозь неизбывный холод
что Нижинский порхаешь , пятой не пятная пола,
размышляешь летя - чем бы нынче насытить голод.
А ведь есть же места - там коли скажи:" Мороз"
или : " Нонче бродил по округе - как пёс промёрз"
лишь поржут, тебя перестав принимать всерьёз.
Облака там не вяжут из собственного дыханья;
опростившись, что Лев Николаич в своей Поляне
в ледяные брызги воды накопленной в кране,
не рыдают, трахею давя : " Ну и холодно, бля!";
в раскрасневшейся носопырке не егозит сопля,
а в замёрзшем окне - ошалевшие соболя
*
начинавшейся аж на прошлый четверг метели;
там не прёт во все не забитые рванью щели;
с горизонта не зырят татарским набегом ели;
не пылает бардовое солнце долгий мороз суля;
там не думают - хватит ли нет им по апрель угля,
и не наткнётся твой рассеяный взгляд
на цидульку пришедшую на поза-той неделе
с мыслью - что от меня теперь ещё захотели;
и по стёклам не распушились хвосты камелий.
Крепкий сладкий чай вконец пробуждает мозг;
в пальцах стиснув ноздрю освобождаем нос,
сквозь зубьё чесала прогнав останки волос:
обретаём обличье достойное человека
вот и можно сбегать , к примеру, в библиотеку -
коль равно гераклитову пересекаем реку.
Здесь то она обернулась чем-то вроде ручья,
вдоль - берёзы и ёлки из снега торчат треща,
тем вполне пугают прохожих особенно по ночам.
*
А за тридевять с гаком стран извечно не таково
и обличье зимы, и зимнее естество .
Там увидишь ёлки - и близится Рождество,
выпадает снег - и детское торжество
не имет зримых глазами отцов границ,
там заметит каждый в снежные чудодни
на чистейшем белом пространстве следы ступни
Иисуса-младенца , а после - вослед за ним
ковылявших волхвов, верблюдов на поводу.
Ну а выше - как эти волхвы - различат звезду
одинаково яркую ночью и на свету.
Очень много чудес возможно увидеть тут:
Львов и Агнцев лакающих из лохани одной,
или трёх поросят - не ставшие ветчиной,
до сих пор не покрылись сизою щетиной.
Там скупцы расстаются легко с своей мошной;
солдатня занята любовью, а не войной;
начинается с понедельника выходной,
под густой лозой развалится пъяный Ной -
Хам укроет чресла отца; там один лишь Фройд
навсегда несчастен, ведь даже и Вечный Жид
перестал скитаться в пустыне своей души,
но отстроил дом , детишек кучу прижил ,
вот они играют в полях васильков и ржи...
*
Странствий мы не любим , и рыжи давным- давно
рельсы, что вели от вокзала к причалу; дно
в обмелевшем заливе давненько не метено,
и волна, что всё ткёт из моря своё рядно,
без труда и не вспомнит как били её винты
пароходов сновавших древле туды-сюды,
разрывая вхлам голубую джинсу воды.
Слишком многие лета воды окрест пусты .
Если кто и выходит порой на старый на причал -
то пацан - в наколках, цыпках , возбуждённых прыщах.
Мимо носятся чайки, о чём-то ему крича.
В этих криках одно : безнадёга, тоска, печаль.
Ну а боле - никто ни к причалу , ни на вокзал,
пену вод или рельсов блеск отразить в глазах -
коли есть забор , есть запрет и перелезать :
всадит сторож полпуда соли - и дело за !
Ибо в странствиях пользы нет, а один лишь вред.
Кто сидит на месте - больших избегает бед.
Предпочтём же чёткость и ясность в своей судьбе!
Можно даже купить в рассрочку велосипед,
прокатить подругу куда-нибудь налегке,
поторчать на мысу у моря на прогретом песке,
да чуток порезвиться в прозрачном насквозь леске.
Можно также к озеру, и, наконец , к реке...
*
Мы не не держим карт, ибо незачем знать куда
иногда проносятся скорые поезда:
пусть и там наверно построены города,
но конечно же нашему городу не чета.
А бродяга порой забредает в наши края,
сам не зная зачем, и за глупость себя коря -
к очагу посадим и кофеём взбодря,
мы ухмылки хитрые прячем разговоря:
пусть расскажет какое в Столице житьё-бытьё,
наплевать, что скоро полгода как из неё -
коль и так мы знаем - она на корню гниёт,
просто любо послушать , что он ещё соврёт.
Ведь такого натреплет на голубом глазу,
что залезешь в таз, и - плыть за моря в грозу.
За его бы враки немедля его под суд,
и на чёрной осине вздёрнуть в сыром лесу!
Но отпустим с миром - иди , мол себе, родной,
и он долго будет чувствовать за спиной
наши взгляды , пока не скроется за стеной ,
весь в холодном поту как в морозный июльский зной...
И одни пойдут на распевку в церковных хор,
а другие - просто курнуть подперев забор,
поглазеть как тихо туман наплывает с гор,
и горит ярко- красным окраинный светофор...