Надо вскрыть
осторожно
мою черепную коробку –
Словно мухи навозные
вылетят
мысли
оттуда,
И устроить в мозгу
основательную
перекопку,
Содержимое выложить
в эмалированное блюдо.
Дрожащими пальцами
выну
полтора кило мутно-белого,
Торопливо брошу
в подставленную тарелку…
Не нашлось ни одного
нахально-смелого,
Чтоб разгрыз мою голову,
как орех – белка.
Но мне и надо –
сама уж с собой сведу счеты,
Уж слишком интимное –
в своем мозгу
ковыряться.
Не надо мне потом
лишней
и скучной работы –
Потом от шокированного трупа избавляться.
Ну что ж, посмотрим,
что там у нас происходит…
Склизкозакрученный ком жидковатого теста –
Тепленькое,
в сосудах ещё кровь
ручьем ходит…
Ну, а что же там
занимает
так много места?
Ба!
В самой середине во весь зад развалился
Толстый червь,
нахальножирно поблескивая,
Гладким
сытым
лоском налился,
Довольно взрыгивая,
как рыба хвостом
всплескивает.
Вгрызается в мякоть,
ходко
двигая челюстями,
Летят в стороны брызги того, чем
я мечтаю
и мыслю…
Слежу за тем, как наслаждается нервными путями,
Удовольствие на морде
как художник выписал кистью.
Аккуратно поддену нахала стальными щипцами,
Чуть нажму – волной сытый сок хлынет.
А тот непонимающе хлопает глазами
И вдруг взвыл не по-червиному – аж кровь в моих жилах стынет.
Но что это?
Ведь тот крик искривил
не его рот,
Это ж я корчусь в судорогах над подыхающим червем…
Наклоняюсь,
хватаю его
за шивор;т,
«А ну, отвечай, скотина –
как имя твоё?»
Червь распахнул пасть в усмешке,
Скалит зубы,
щурит слепые глаза,
хрюкает как свинья
И отвечает с издевкой так,
и без спешки:
«Любовью
жалкие людишки
зовут меня!»…