Да, я — вор, я ужом пробираюсь в окно,
Знаю я: здесь меня не ждут,—
Но я — вор, я — бандит, и возьму все равно
Вашу ласку, тепло и уют.
Я скольжу в темноте, как полночная тень,
Не спасут вашу честь алтари,
Вам они ни к чему, если смолоду лень
Часовыми стоять у двери.
Да, я — вор и бандит, как, увы, ни грешно,
Но вины в том не вижу своей,
Ведь, не влезть в ваши души, ей-богу, смешно,
Если нету замка у дверей.
Я в дыхание ваше вплету тишину,
Это — плата за ужин мой,
Я на мягком плече до рассвета усну,
Чтобы в ночь не идти с сумой.
Я шепну в полусонное ухо слова:
Заклинанье волшебных ночей, —
Но пускай не кружится у вас голова:
Я — невидим, а, значит, — ничей.
Я усвоил одно: если можешь, — прости,
А не можешь простить — ударь!
Только помни всегда: где-то там, впереди,
Ждет на Небе Судья — Государь!
Не хочу быть подвластным людскому суду,
Жить слепым не хочу, как крот;
Уж, позвольте, своим я путем пройду,
Даже если в конце — эшафот.
“Проходимец, мошенник, мерзавец, бунтарь”, —
Так меня называл судья, —
Я ему отвечал: “Если хочешь, — ударь,
А иначе, дружок, — ничья!”
Говорил мне палач, пеленая глаза:
“На себя я возьму твой грех!” —
Так смешно, но ему не успел сказать,
Что давно мне пора наверх.
Там простор голубой, и такая там даль,
Что летаю на крыльях я!
Вот, теперь-ка, попробуй меня ударь,
Бестолковый земной судья!