Глухой, непроходимый лес, занесенный снегом. Ночь. По снегу бредут футуряне. Впереди – Эгокубо.
ФУТУРЯНЕ: Ох, устали. И холодно-то как! Сил совсем нет идти. Кубо, куда ты нас завел? Дороги не видно. Мы заблудились!
ЭГОКУБО: I will show you something different from either your shadow at morning striding behind you or your shadow at evening rising to meet you; I will show you fear in a handful of dust.
БАТИСТУТА (Криспи): Что он говорит?
КРИСПИ: Обещает вывести из леса. Говорит, скоро увидим свет.
БАТИСТУТА: Поскорее бы. Первый тайм уже начался. Хоть бы ко второму успеть.
КРИСПИ: А кто играет?
БАТИСТУТА: Ювентус с Миланом.
КРИСПИ: Ты за кого болеешь?
БАТИСТУТА: За Селтик.
КРИСПИ (проваливается в снег; из сугроба): Бат, ты знаешь что тут под снегом?
БАТИСТУТА: Футбольные мячи? Иголки? Шишки?
КРИСПИ: Тут противопехотные мины! Хорошо, что не взорвались. Отсырели, наверное.
БАРОН ФОН ШТЕРНБЕРГ (появляясь из-за дерева): Свистать всех наверх!
БАТИСТУТА: Да не свистать, а вытаскивать надо!
Вдвоем они вытаскивают Криспи из сугроба. В одной руке у Криспи – осколочная выпрыгивающая мина ОЗМ-72, в другой – фугасная мина ПМН-4.
БАРОН ФОН ШТЕРНБЕРГ: Однажды моя бригада – человек восемь таджиков – сбрасывали снег с крыши. И снег падал с таким шумом, будто мины взрывались. С тех пор я не боюсь мин.
КРИСПИ: А мне вот не по себе. Слышите треск льда под ногами? Это наступающее завтра. Завтра, где пан достаёт свою флейту, играя малеровское рондо, и ты под метели шагаешь опровержением всего жана поля сартра...
БАТИСТУТА: Не хочу я быть опровержением Сартра! И опровержением Бодрийяра тоже. Я хочу посмотреть концовку матча Ювентус – Милан.
ТОВАРИЩ САНТОС (подходит): Ох, как я устал. Устал, грустно. Устал камнем, устал мхом на дереве. Усталость сочится сквозь коры трещины. Твердь вокруг проломилась с хрустом. Я ослаб душой, в чудо не верю я.
БАРОН ФОН ШТЕРНБЕРГ: Держись, старик. Когда упали, тогда упали. Когда приснились, тогда приснились. Сверчки под мышкой, кузнечики на кошке. Мухи в собачьем трупе вновь рождаются, и слоги сыплются с небес на мою осатаневшую от забот, тревог и болезней голову.
БАТИСТУТА: Так и облысеть недолго.
Где-то вдалеке звучит горн и взлетает сигнальная ракета.
ЭГОКУБО (издалека): Эй, кто там отстал? Подтягивайтесь! Нас ждут рождественские подарки!
КРИСПИ (с сомнением): А не ждут ли нас впереди универсальные противопехотные мины?
БАТИСТУТА: Мины – это еще ничего. Я вот подумал, не ждет ли нас впереди Жан Бодрийяр.
ТОВАРИЩ САНТОС: Он тебе за каждым деревом мерещится. А ведь старик уже полтора года как умер.
БАТИСТУТА: Мертвого я его пуще боюсь.
ОЛЕГ ЭЙНАР (появляется из-за деревьев): Чуваки, о чем базар?
БАРОН ФОН ШТЕРНБЕРГ: Обсуждаем план освобождения Тибета.
ОЛЕГ ЭЙНАР: Я с вами!
БОРИС СОЛДАТОВ (появляясь из-за сосны): Я тоже!
АРТЕМ АНГЕЛОПУЛО (опускаясь откуда-то сверху): Вступают зимы. Нет ни времени, ни имени. В глубины леса. Гриб на дне утерянной корзины, сокрытый инеем.
КРИСПИ: Там не грибы скрыты, а универсальный противопехотные мины. Теперь их на две меньше. (Показывает Артему вытащенные им мины.)
АРТЕМ АНГЕЛОПУЛО: Лист серебрит блаженно костное предчувствие...
КРИСПИ: Еще как серебрит. Ступишь на такую – и увидишь ангельского лося.
АРТЕМ АНГЕЛОПУЛО: Жаворонок свободы сел на мое плечо, в сердце моем горячо. Я ли считаю кольца? В недрах моих исток, вера моя росток. Каждым мгновением ближе лес обнаружит всход, лист обнаружит вход.
ИВАН АХМАДИЕВ (появляется из-за куста и слышит последние слова Ангелопуло): Да где он, вход? Сердце шло по льду, нервно хихикало, потом встало. Не то, чтобы ему выпивки было мало – просто оно огляделось, и приятно все, как есть – в любую сторону, куда ни смотри – ****ец.
ОЛЕГ ЭЙНАР: Надо Боргила позвать. Он нас выведет. Эй, Боргил!
Все прислушиваются. Тишина.
ОЛЕГ ЭЙНАР: Боргил Храванон!
Все слушают. Тишина.
ОЛЕГ ЭЙНАР: Ilu vanya maller raikar!
БАТИСТУТА (Криспи): Что он говорит?
КРИСПИ: Что-то непонятное.
ЖЕНСКИЙ ГОЛОС (издалека): Taura saila karne firin!
Из-за деревьев появляются эльфийки-воительницы: Екатерина Шарлай, Виктория Рассветная, Валентина Андреева, Наталия Озерова, Сибирька, Даша Север, Белая Росомаха, Алекса Дракуд, Сольвейг.
СОЛЬВЕЙГ: Мы прибежали на лыжах!
ТОВАРИЩ САНТОС: Вот бы и нам такие!
СОЛЬВЕЙГ: Мы и для вас захватили.
Эльфийки передают лыжи футурянам. Те с трудом надевают их.
АЛЕКСАНДР МАНСУРОВ (появляясь ниоткуда): А палок у вас нет?
СОЛЬВЕЙГ: Эльфийкам они не нужны.
СЕНЬКА АРГЕНТИНЕЦЪ (материализуется из снега): А мне не хватило!
СОЛЬВЕЙГ: Кому не досталось, придется вдвоем на одних лыжах.
СЕНЬКА АРГЕНТИНЕЦЪ: Можно я с Вами?
СОЛЬВЕЙГ: Нет, моим лыжам двоих не вынести.
СЕНЬКА АРГЕНТИНЕЦЪ: Бежит холодок нелетающей брошенной птицей. Зачем мы уходим туда, где кончаются лица? (Встает на лыжи Александра Мансурова, уцепившись за него). Ладно. Покатили!
Все бегут на лыжах по лесу. Вдалеке звучит горн, вспыхивает сигнальная ракета.
ЭГОКУБО (издалека): Не спи! Пора идти, идти, по лесу спящему стуча, как скальпель режет сонных ткань и делят землю на платкам подобные квадраты!
БАТИСТУТА: Кажется, он по-русски говорит!
КРИСПИ: Верно! Значит, выход нашел!
БАТИСТУТА: Хоть бы там, в Милане, дополнительное время назначили...
Путь бегущим преграждает Далай-лама XIV вместе с толпой буддийских монахов, одетых в медвежьи шкуры.
ДАЛАЙ-ЛАМА XIV: А кто собирался Тибет освобождать?
БАРОН ФОН ШТЕРНБЕРГ: Ваше Святейшество, мы именно туда и направляемся.
ДАЛАЙ-ЛАМА XIV: А! Ну тогда счастливого пути! (Исчезает вместе с монахами.)
Вдалеке звучит горн, вспыхивает сигнальная ракета.
ЭГОКУБО (издалека): Он выходит туда же, откуда пришел. Утро бурой пчелой летело, собирая холодный мед. Он лицом словно солнцем желт.
БАТИСТУТА: Наконец-то что-то понятное – это он про далай-ламу…
КРИСПИ (загадочно): Может быть…
Внезапно взрываются противопехотные мины. И вмиг футуряне и эльфийки-воительницы оказываются на небесах.
ЭГОКУБО: Привет всем! Корень смело идет в перегной – в плотный воздух, в сгущенный холод. Здесь я вас, младенцев земли, словно мудрый гном, буду поить, кормить и холить. С прибытием! Хорошо, что дорогу нашли. У меня уже горн заржавел и всего одна сигнальная ракета осталась.
БАТИСТУТА: А телевизор здесь есть?
ЭГОКУБО: Отсюда, Бат, все и без телевизора видно.
ЭЛЬФИЙКИ: Ilfirin astal Borgil! Orme mane norno nilde!
БОРГИЛ ХРАВАНОН (материализуясь из света): Oma nilme fea yara!
ВЛАДИМИР МОНАХОВ (материализуясь из пустоты): Не опоздал? Я вам ёлку притащил! (Втаскивает огромную ель.)
СЕРЖИ ЯН ФАТЕЕВ (материализуясь из другой пустоты): Чуваки! А я игрушек приволок. (Тянет сани с кучей картонных коробок.)
САТАНА НЕЛЬСОН-МЛАДШИЙ (материализуясь из невидимой тьмы): А про выпить забыли? Что бы вы без меня, други, делали!
ПАЙЛИШ (мелькает туманной фигурой): С Новым годом!
Сатана щелкает пальцами, и в руке у каждого из присутствующих оказывается большой фужер с горилкой. Где-то бьют часы. С двенадцатым ударом ЕВГЕНИЙ ДЮРИНГ просыпается и открывает глаза.
ЕВГЕНИЙ ДЮРИНГ: Приснится же такое! (Осматривается: вокруг глухой лес, занесенный снегом.) Ох, где это я?
Вдалеке звучит горн. В небе вспыхивает сигнальная ракета. Слышны невнятные голоса.