Из темноты, сырой и смертной,
без сна и страха, точно в срок, —
наверх! наверх! — по зову света
живой карабкался росток.
Нахальный, как весною речка, —
чем дольше бой, тем больше сил! —
он распрямлялся из колечка,
чтоб прыгнуть прямо в хлорофилл.
Толпа земли ему мешала,
слепая, мёртвая толпа...
н а в е р х! —
ведь он упрямый малый,
но... У земли есть скорлупа.
Не повезло ему немножко:
асфальт, Москва...
— и он пополз
какой-то сорокобезножкой
туда... на свет...
И рос, и рос...
И здесь, у краешка бордюра,
меж двух окурков, невредим,
он вышел, улыбаясь, в утро...
и солнце любовалось им...