…И до рассвета шумела Катунь, неприкаянная; будила стылой водой почерневшие гроты зал, и в замерзших острых ущельях стоном не плакала – только эхо цепляла, обряд творила на травах и корнях скал. Шумела Катунь, не видела, как дева шла берегом, бусы роняла да слезы, грудь открывала ноябрю налегке; не пряталась дева, ни камня на дне не тревожила - дарила своё тело белое равнодушной и черной реке.
Рвались последние листья – застывший березняк прощался с жаром, по капле отдавал свою свободу, чернел и с ветром обручался – так вернуться поскорей хотел. Катились волны ровно, леденея, с любовью бусы ровнили с камнями – пусть раскрасят цветом ветки ноября – чтоб поскорее отлетел. Катунь ни слез не прятала, ни женской крови теплой – дарила всю себя зиме: бери, холодная, сожми-не разжимай, но в срок верни. Несла, как молодуха жданое дитё, катила горделиво своё тело, тащила рваным платьем свои тайны по степи…