Изломанная снежность простыни.
Утихший шепот спящего прозренья.
Над телом хладным голову склони
Под одеялом алым вдохновенья.
Его пронзили сотни медных стрел,
Изжалили кинжалы недоверья.
И не понять его земной удел
Тем, кто рисует денные поверья.
Пустырником горчит ночная быль.
Немного наступило послабленье.
В открытой книге толстым слоем пыль.
Подобно смерти боле промедленье.
Уйти с утра, ни слова не сказав.
Вернуться вечером в немом пустом молчанье.
И не вернуть гроша, полцарства задолжав,
И не поверить в жуткое гаданье.
Хрустящий снег блестит в свету ночном,
А стекла уподобились хрустальным.
У вдохновенья отогрей огнем
Осколки льда за полотном зеркальным.
Отринув морок безнадежных дней,
Не справившись с коварством бытия,
В могилу спрятать вдохновенья тень.
И только Бог мне будет судия.
Быть может, это не конец совсем.
И выйду я из тьмы, как провиденье.
Сейчас пришлось пожертвовать мне всем.
А вдохновенье стало привиденьем.