Две вокзальных ступени – и вновь Амстердам, как на сцене,
С декорацией старой – семнадцатый век или возле,
Скрип шарманки, шарманщик с протянутой шляпой для денег
На мосту над каналом, застышим в торжественной позе.
Ты здесь гость, ты пришелец незваный – вандал и эклектик,
Ты вагант под рембрантовым мягким рассеяным светом –
Легкий ветер срывает замки каббалических метрик
И бросает к ногам протестантских церквей амулеты.
Ты плывешь по воздушным потокам голландского лета
На руках площадей, старых бирж и окраинных мельниц,
Ты читаешь на лицах гравюры, офорты, портреты
Современников в черном и в белых жабо современниц.
Ты заходишь к Рембрандту, торгуешься с кем-то на рынке,
Покупаешь, как прежде, башмачную пару и рыбу,
Чистишь свой арбалет и участвуешь с ним в поединке,
Чтоб спустя пять веков находить свои стрелы с улыбкой.
Ты танцуешь в толпе строгих белых чепцов и тюльпанов,
Ты в корнях обреченных на муку деревьев Ван Гога,
В старых бюргерских винах, в вассальских расчётливых планах
И в голландских крестьянах, присевших у дома убого.
Ты здесь гость и вандал, ты эклектик – актер без диплома,
Ты пришелец чужой с протестантских церквей амулетом,
Две вокзальных ступени – и вновь Амстердам, словно дома –
Блудный сын под рембрандтовым мягким рассеяным светом.
(Из книги "Тесными вратами" - цикл "Издалека")