У Ардовых пьют чай и черный горький кофе
Ордынка в этот час пустынна и тиха
Мне видится в окне ее надменный профиль
Как королевы русского стиха.
Она читает, вся как сгусток нервов
Трагедию от первого лица
И эти богоданные шедевры
Входили в наши души и сердца.
А мы ее стихи читали упоенно
У запертых решеток и дверей,
В подвалах и столыпинских вагонах,
И в зонах сверхрежимных лагерей.
И даже вождь, зажившийся на свете
Допив вино, процеживал слова:
«Монашка наша там еще жива?
Ты отвечаешь за нее, Лаврентий!»
Вот умер вождь, бледны как оборотни,
Не смея посмотреть на опустевший трон,
Пигмеи из кремлевской подворотни
Затеяли свое Политбюро.
Ну как им жить, какое пить лекарство,
Как понимать те планы и дела,
Как управлять великим государством,
Не расстрелять, и не сослать в Гулаг?
Верхушки сосен кружатся от ветра
Спит Комарово в лунном серебре.
Поэта нет, поэзия бессмертна,
Пока еще мы живы на земле.