Я ранен дробью лжи, я раненая птица!
Друзья, как миражи, пришли со мной проститься.
В густом дыму кадил, умея еле-еле,
Все те, кого кормил, меня живым отпели.
Уложены венков пластмассовые грозди,
Из рук гробовщиков упали в спешке гвозди.
Продрогшая земля стучит по крышке гроба,
Кого-то веселя до липкого озноба.
И кто же тот стрелок? Он тих и незаметен!
Кто в порох истолок всю силу грязных сплетен?
Горбатого курка кто подло сжал пружину?
Кто крови ждал глотка, прицелившись мне в спину?
Лишь Правда головой качнула тут тихонько:
«Постойте! Он живой, он ранен, да и только!
Ведь вы его друзья и вы его опора.
Ему ли да нельзя иного приговора?...
Пускай он вам не зять, но и не пень в болоте,
Придётся помирать, меня вы помянёте!»
Но охнула толпа, рассерженно и сухо,
Мол, ты уже слепа, пошла бы прочь, старуха……
Умели волком выть, да зубы не имели,
Креста простую нить не им порвать на теле!
Назло своим врагам в себе найду я силы,
Подняться к небесам со дна своей могилы.
Я ранен дробью лжи. Я раненая птица.
И мне теперь в тиши любовью лишь лечиться.
Когда сквозь чащу зла к тебе приполз устало,
Догадка обожгла: ведь это ты стреляла…
11,01,09