Новый воздух отдает простудой,
и этот медленный фонарь-аптечный снег
мне что-то наблестел о стороне, откуда
рукой мне машет, оставляя четкий след
на белом, теплом и нехоженном песке
какой-то светлый безвозвратный человек.
Он подписал открытку мне, дошедшей на листке,
упавшем с дерева в нечетный 21 век.
И там ни слова о подъемах в пять утра,
об утюге, о пьяном друге в Подмосковье, –
там что-то доброе, там мамин тон, когда
она целует в лоб, и говорит, что главное – здоровье.