Постоянно пребывая в литературных дуэлях с теми, кто бросает мне перчатку, желая доказать мою профнепригодность, я позволила себе ответить на очередные оскорбительные нападки Жиросвина, скрывающегося ныне под маской того, кому все по барабану. И зная способ производства этого музыкального инструмента, проделаю сейчас тоже самое с произведением барабанщика, дабы добыть звук, напоминающий барабанную дробь, одним словом займусь виртуальным производством барабанов из шкуры баранов. Фраза, вызвавшая во мне желание освоить это ремесло, звучала таким образом:
«Просроченность стиха, отсутствие рифм, избитость и пошлость образов, отсутствие остроты, оригинальности, МЫСЛИ- режет глаза....Лариса, а что-нибудь человеческое у вас есть?»
Не желая отставлять вопрос, заданный Барабанщиком, в прострации, я решила осветить поднятые им проблемы литературного плана в этом кратком анализе его героинских созданий и поучиться эзопову языку у моего строгого наставника. Попробую разобраться в тонкостях шифровок нового Эзопа, дабы понять, насколько слабы мои аллегории.
Героин- городовой
Та Мне По Барабану
http://stihi.ru/2008/12/21/2500
«Мой друг-подлец, и просто тварь,
Второй- юродивый дурак.
Дурашлив словно пономарь,
Хотя вышучивать мастак».
Первыми закодированными иероглифами звучат те же оскорбления, что и в мой адрес, но более резкие по звучанию, причем обращенные уже не к врагу, а к другу. Слова «подлец и тварь» - настолько плоски, как упавшая с высоты птичьего полета снежная баба, потому назвать это аллегориями, не представляется возможным. То же относится и к характеристикам второго друга автора. А здесь уже просто сама вскакивает в строку пословица, характеризующая литератора – «скажи мне, кто твой друг, и я тебе скажу, кто ты». Но дурашливость пономаря, скорей всего, вызвана плохим воспитанием мальчика-барабанщика, привыкшего под барабан выкрикивать свои пионерские речевки, и потому принимающего церковного человека за полудурка. Попробуем понять, насколько он отличается от выше обозначенных дурачков.
»А третий опочил намедни
Под ворохом журналов «Лиза».
Любил кроссворды, бедный...вредный
Но героин загрЕб в Элизиум».
Тут мы узнаем, что список его приятелей пополнился новой жертвой слабоумия, правда, не надолго. Представить такую кучу журналов, которой можно вместо савана прикрыть тело опочившего, очень трудно. Но чем черт не шутит - поверим барабанщику на слово. Отыскать в этом ворохе примитивных слов метафоры пока не удается, и мы с пренебрежением, разгребая путь от хлама бытовых выражений, вдыхая пыль ветхообразных слов, пробираемся к выходу из этой опочивальни покойника.
»Наш странный остров Аваллон
Стоит во тьме Тойотой черной.
А знаете… , я был влюблен,
Хоть говорят это- не модно».
Здесь, конечно, по смыслу просится не остров даже Невезения, и не Тойота черная, а катафалк. Но мы не будем вносить коррективы в это психисказание, а просто проследим за логической цепочкой МЫСЛИ моего осквернителя. Размеры острова уже не пугают никого, потому что всем понятно, что здесь верховным вождем героин, потому и глюки, связанные с ним. А вот и «плавный» переход от мертвечины к дурачине. Даже не помянув друга, хотя бы добрым словом, а, перешагнув через его струп, он под кайфом решил воскресить, разумеется, не друга, а свои любовные похождения. Сучок в чужом глазу виде «этО» мы даже замечать не будем, а разыщем все же мысль, потеряв последнюю надежду встретить в этих кладбищенских лабиринтах Эзопа. По крайней мере, утешает одно - мы оказались в курсе последних новостей этого острова, где уже любовь превратилась в отзовизм, и особи спариваются исключительно ради телесного удовольствия. Впрочем, на островах тропиков так чаще всего и происходит, что больше всего напоминает нам дарвиновское происхождение человека. Но мы все надеемся еще найти хоть капельку здравого смысла в этом ворохе старых журналов.
»Как можно выжить без любви?
Ее огни сверкают мрачно.
И ты свой смех останови,
Забей в нутро табак чердачный».
Происки героина не дали нам возможности более надеяться на трезвость суждений автора, и мы все больше убеждаемся в его неадекватности. Первая фраза ставит наше сознание в тупик, поскольку привыкли выживать даже в ненависти, а любовь многими рассматривается не как способ выживания (альфонсы в расчеты не берутся), а как райское наслаждение. Огни какой любви сверкают мрачно, как волчьи глаза в ночи? – понять невозможно. Хотя, если учесть, что мы находимся на диком острове, то мысль о каннибализме напрашивается сама собой, и уже, действительно, становится не до смеха. Прочие проявления дикости уже не удивляют, и потому «почему нужно забивать табак в нутро вместо трубки?» - мы даже спрашивать уже не будем. Возможно, это способ отчихивания чердачной пыли. И мы там были, но квас не пили, и пора уже заканчивать это невообразимое в реале путешествие по мозговым тупилинам бывшего жиросвина, плавно перешедшего в пятачка.
»Усни без снов, наш темный город
Ты гарантируешь покой.
Мне ненавистен… хоть и дорог,
Здесь героин-городовой».
Ну то, что героин не дешев, мы и оспаривать не будем. А вот фраза про гарантии покоя героинового города очень сомнительна, тем более после вышеперечисленных признаков жизни и смерти. Антитеза «люблю-ненавижу» свойственна только психически неуравновешенным людям, что, собственно, и предполагается в таком душевном состоянии.
Таким образом, пробежавшись по этим улицам мистического города, лишенного даже снов, мы пришли в очередной раз к логическому выводу – «гений и злодейство – вещи несовместимые». В представленном автором для обсуждения произведении, нет совершенно никакой литературной ценности. Образ единственный города-острова напоминает скорее склеп своими характеристиками. Мы не почувствовали ни его улиц, ни площадей, ни людей. А под словом «любовь» читается любовь к героину. Краски исключительно черные, причем настолько, что даже черную кошку можно отыскать исключительно по мрачно сверкающим огням.
Для сравнения хочется привести картину завораживающей ночи Куинжи, где даже в темноте видны очертания жизни. Здесь же помимо творческой нищеты еще очевидна нищета духовная, причем босяцкая, убогая и грязная. Даже давать какие-то советы автору, не возникает желания, поскольку ясно ощущается полное моральное разложение. И дабы не пропитаться этим смердящим, трупным ядом, думаю, будет разумным попить святой водицы из криницы Л. Преображенской. Для сопоставления глубины мысли и метафоры предложу выше оскверненное героинщиком стихотворение «Снежность».
Несказанно одиноко.
Почему такой жестокой
Долюшка моя?
В грезах ты живешь, не зная,
Рядом есть душа родная,
Половинка «я».
Картина, возникающая в нашем воображении, после прочтения этих не затейливых, но глубоководных слов, сразу опускает нас на морское дно одиночества. И мы видим все красоты и обреченность такого состояния. С одной стороны, одиночество – являет собой возможность обрести желаемое, а с другой стороны реализация данной возможности может затянуться на долгие годы, и потому не принести желаемого результата. Потому и оправданы такие глубокие эмоции автора, погружающие нас на русалочьи глубины. Жестокость положения усугубляется еще тем, что данная девушка уже спасла своего принца, но он даже не представляет, кому он обязан своим спасением, и все мечтает о любви земной, т.е. желает любви иной, тогда как его девушка-мечта рядом. Метафора – половинка включает в себя понятие родства душ, единства взглядов, что еще более обостряет эту нелегкую по эмоциональности ситуацию. И мы уже ждем развязки.
Равнодушной быть мечтаю
Я к тебе, мой друг,
Но снегурочкой растаю
Вмиг в объятьях рук.
Лучше ты не приближайся,
И не приближай
Час любви, над сердцем сжалься,
Что совсем не жаль.
Девушка признается в страстной любви к этому принцу, который пленил ее сердце теми же душевными качествами, которыми обладает и она, и если это помножить на одиночество и жажду любви, то накопившаяся в них энергия может быть равносильна атомному реактору по степени скопившейся в них космической энергии любви. И тогда, как некоторые только мечтают хотя бы влюбиться ( любовь не в моде), другие сгорают в костре своих страстей. И потому логически вплетается в строку снежная фраза. Образ Снегурочки четко характеризует девушку, как неземное существо, неспособное спариваться по законам механики, и потому она так боится растаять в руках возлюбленного, если он будет подобен Лелю. В чем тут пошлость?- понять под силу только оскверненному героином и прочей скверной обитателю необитаемого нормальными людьми острова. Эмоционально этот припев гораздо сильнее вступления, потому что чувствуется накал страстей. Аллегории только усиливают эмоциональную нагрузку, придавая картине новые яркие краски.
Дни текут ленивой речкой,
И болит мое сердечко
От избытка чувств.
В нем восторга солнце светит.
Знаю, лучший ты на свете,
В мыслях в чудо мчусь.
Повторяться относительно ощущений мы не будем, все и так понятно с первой строчки.
А вот эзопов язык переведем на житейский. «Дни текут ленивой речкой» – очень красивое сравнение, указывающее на медленное течение однообразных дней. И тут вспоминается всем известная фраза Гумилева - «однообразные мелькают все с той же болью дни мои, как будто розы опадают и умирают соловьи». Но, слава Богу, нашей героине такая боль неведома, поскольку над ее головкой светит солнышко, а в душе поют дрозды, на что указывает строка « в нем восторга солнце светит» оттого, что ее избранник самый лучший на свете, и значит, розам цвести. И климатические и природные условия способствуют этому, чем и вызван эмоциональный подъем героини.
И твердит холодный разум:
Ты не понимаешь разве,
Что ты не одна,
Кто о нем сейчас вздыхает,
Птицей зря душа порхает,
Снежность тут нужна.
Желая хоть как-то обуздать свои неистовые чувства, наша принцесса прислушивается к голосу рассудка. Метафора «холодный» попадает в «десяточку», ибо разум иным в данном случае и быть не может. А если говорить о прочих его характеристиках, связанных с черным островом, то можно применить и такие сочетания, как зыбкий разум, изрешеченный героином, заплесневелый, одеревенелый. Но к нашей восторженной картине, напоминающей Новогодние открытки, эти выражения совершенно не подходят. Сравнение души с птицей общепринято, пояснений не требует. Все знают, в каких случаях это происходит. И почему некоторые люди неспособны ощутить состояние полета, даже будучи всем обеспеченными, тоже легко объяснимо. Вдаваться в эти метафизические подробности мы не будем. Остановим свое внимание только на последней строке, заключающей основную мысль произведения. Метафора «снежность» означает такое состояние души, при котором разум отсеивает все пылеобразные примеси к высокому чувству, делая его более возвышенным. Горячность и потеря земли под ногами, могут носить губительный характер. Именно поэтому возникают «жестокие романсы», в результате которых «наискосок» отлетает душа, и в сердце остается на всю жизнь рана от ножа. Стих, конечно, глубоководный. Но разумный человек вычерпывает глубокие воды. И мы будем надеяться, что своим трудом принесем пользу человечеству путем открытия таких простых и одновременно сложных тайн мироздания. Антитеза в данном случае применена уместна, поскольку простыми эти тайны могут быть только для зрелых душ, а для остальных либо избитыми, либо пошлыми, а, следовательно, сложными для понимания. Также качели мыслей относительно ожидания чуда и просьбы соблюдать дистанцию поднимают нас на высоту истинной любви, пояснением «над сердечком сжалься, что совсем не жаль».
Таким образом, в этом простом, но лаконичном и необычайно красивом переплетении мыслей и слов, мы отыскали не только самого Эзопа со шкатулкой драгоценностей, но и других творцов прекрасного. Кроме того, привнесли в мир новые краски при помощи метафоры «холодный разум» и «восторга солнце». Образ Снегурочки здесь оживает по-новому. Она становится более зрелой, и потому ее поступки осмысленны. Картина позволяет вдохнуть дыхание чистого снега и ощутить красоту и высоту Духа Благодати, чего мы не ощутили, читая первое стиходурение. И даже не получили обещанного развлечения. На этом мы со спокойной совестью прощаемся с нашими читателями, надежды подателями, и уносимся на свои небесные просторы. Так что, увидимся не скоро.