2007 год. Весна. Апрель.
Начинается дачный сезон. На подходе к своему участку обнаруживаем с дочкой такую картину.
На узкой тропинке у заброшенной дачи лежит чёрная овчарка… мы боязливо проходим мимо. Она на нас пристально смотрит… и своим взглядом тревожит что-то у нас внутри…
Через несколько таких «встреч» всё становится очевидным.
- Маш, посмотри, у неё соски набухшие, она наверняка ощенилась – говорю я дочке. И как в подтверждение моим словам, из-под деревянного домика, стоящего неподалёку раздаётся приглушённый щенячий писк…
Пришлось нам с дочкой брать на поруки чёрную суку и, впоследствии, её выводок…
Почему впоследствии? Потому как долгое время мы не могли увидеть кутят. Сначала они были просто малы, а потом, наверное, когда подросли, их мамаша оберегала и не разрешала выходить за забор, на тропинку. Поэтому, примерно с месяц, мы общались (кормили) только с овчаркой.
В конце концов, мы были вознаграждены за терпение, и нам посчастливилось наблюдать всё семейство и даже разрешалось их гладить и играть с ними. Вот дочка то моя была довольна!
Но, охарактеризую семейство. Начну с маман.
Это была крупная, молодая, чёрная овчарка. По всей видимости, её бросили хозяева и, возможно, она скиталась всю зиму неизвестно где и как… У неё не хватало полступни на задней лапе. Или она её отморозила, или попала в капкан – не известно. Известно было только, что она лихо бегала на трёх здоровых лапах, и иногда сидела с грустным видом на обочине при дороге, всматриваясь в проезжавшие машины, как будто верила, что за ней кто-то приедет …
Мы нарекли её Цыганкой. Я называл её ласково – Цыганюк.
Так вот эта Цыганюк принесла аж восемь кутят. Все были похожи на неё окрасом, кроме двух. Самый большой, наверно он родился первым, был с пушистой дымчатой шерстью и напоминал по породе «кавказца».
Его прозвали Бутуз или БМВ. Он был самый большой, самый степенный, и к миске с едой хоть и опаздывал, но умел занять своё место… Кстати, его и взял кто-то самым первым. А один раз пришлось его спасать. Подходим, как обычно, к калитке (в ней была дыра, и кутята оттуда вылезали), зовём, прибегают все, кроме Бутуза. Начинаем его настойчиво звать и высматривать, но безуспешно. Вдруг, с соседнего участка раздаются какие-то трубные звуки и шум кустарника. И протискиваясь сквозь щель в заборе, появился маленький слоник. Что получилось. Поскольку кормили эту ораву не только мы, то кто-то принёс им молоко в пластиковой бутылке из-под пива, у которой было срезано горлышко. И вот этот балбес умудрился засунуть туда всю голову, пытаясь вылизать остатки молока с донышка. Да так и остался с этой бутылкой на голове. Бутылка была тёмно-коричневого цвета и ему было плохо видно куда надо идти, да к тому же он уже начал задыхаться… Так что подоспели мы вовремя, пришлось буквально его вытрясать из злосчастной бутылки. Минуты через три мне это удалось и его тельце шмякнулось на кучу песка, над которой проходила процедура освобождения. Конечно, ему было не до еды, он лежал весь взмокший и изнурённый и жадно глотал воздух, а его маленькие бока ходили как меха. Единственно, что он сделал, так это неприминул меня отблагодарить, облизав мне руку и одарив меня своим тёплым и преданным взглядом.
Второй щенок (это была девочка) тоже отличался окрасом. Шерсть у него была короткая, цветом «в лису», фигурка изящная, ушки остренькие – торчком, с темными краями. Я прозвал её Чудненький. И вот почему. По всей вероятности, она была рождена последышем и поэтому оказалась хиленькой и прихрамывающей на задние лапки. К тому же она отличалась какой-то особой пугливостью, в руки никак не давалась, и сразу начинала визжать как поросёнок. Даже приходилось её кормить отдельно от других. Впоследствии, когда она подросла, то хромота исчезла. Зато проявилось другое! И это другое был взгляд! Он-то и стал решающим фактором в подборе клички – Ч'удненький.
У Чудненького взгляд был умно-грустный, и какой-то отсутствующий. Как будто он был не от мира сего, а смотрел в какой-то другой, свой мир, видимый только ему…
Я ещё тогда сравнил его взгляд со взглядом человека, рассматривающего на плоском листе трёхмерную картинку-фантомашку, своими скошенными глазками-бусинками. И мне подумалось, что, если бы он был человеком, то был бы обязательно настоящим поэтом…
Остальные щенки были все чёрные и ничем особенным не отличались, хотя был среди них один худющий прихудющий, но на больного был не похож и резвый… но кличка приклеилась – Глист.
Так в заботе и дружбе, прошла весна и прошло лето. Наступила осень. Люди стали покидать дачные домики и переезжать на зимовку в город. С кормёжкой Цыганке с её семейством (осталось четверо – троих забрали, один умер) стало не так вольготно. И она перебралась с ними на наш участок. Я в то время, хотя и не жил на даче, но ходить на неё родимую, - ходил. И всегда им приносил что-нибудь поесть. Да ещё соседи наши жили. Так что и они прикармливали понемногу. И незлобиво так говаривали: - ну, что ты будешь делать с ними (с собаками)! Как стемнеет, совсем проходу не дают, да ещё маманя их как Баскервиль с горящими глазами из темноты выныривает – страшно! Зато спокойно.
Сам по себе возник вопрос – что делать с собаками? Кто их будет кормить зимой? Они уже подросли и провожали нас до остановки, откуда мы на маршрутке уезжали в город. В таких «провожаниях» была выгода, пока стояли в очереди, нет-нет да кто-то и кинет кусок хромой матери и её семейству.
Всё разрешилось как-то само собой… маршрутки перестали курсировать после 15 октября, и мне пришлось добираться до дачи в обход. Сначала тоже на маршрутке, но только внутригородской, а потом, через пригород-деревню, через родник, в гору на дачу. Естественно, что четвероногое семейство меня провожало и постепенно изучало дорогу. Сначала они провожали меня до родника. Потом через лесок, до начала деревни. Затем они рискнули войти за мной в деревню. Это был финиш, моя ошибка…
Что тут началось! Местные собаки почуяли чужаков, и, телеграфируя друг другу лаем, подняли самый настоящий переполох: - гвалт стоял неимоверный, люди выходили на дорогу, выглядывали из окон, из приоткрытых калиток, чтобы узнать причины ужасного поведения собак. Я готов был сквозь землю провалиться… да ещё щенки глупые, чувствуя какую-то безопасность что ли, носились и тявкали бестолково. Во всей этой кутерьме, надо отдать должное Цыганке. Во-первых, она была сука, и кобели, которые на неё скалились, удостоверившись в её половой принадлежности, сменяли гнев на милость…
Во-вторых, она вела себя достойно, в перепалку не ввязывалась, а даже наоборот, каким-то особым собачьим образом старалась урегулировать конфликт: подбегала к лающим псам, нюхала их морды и они утихали…
Больше через деревню я с ними не ходил.
Пришлось изменить маршрут: дача – родник – лесок – окольными путями по пустырю вдоль окраины деревни… затем резкий внезапный спуск через деревню к остановке… здесь тоже поначалу возникли трения с местными, которые контролировали мусорки…
Но после двух-трёх стычек, всё пришло опять в спокойное состояние.
И вот, в один из дней, когда они меня провожали, они не дошли до конечной остановки… был вечер, сумерки, и пять моих знакомых друзей-собак растворилась в них, как я думал навсегда…
… 2008. Осень. Заканчиваю дачный сезон. Езжу в объезд: деревня – лесок – родник – подъём в гору – дача… в очередной раз выхожу на конечной остановке из маршрутки. Светит солнце. На земле лежит уже значительное количество облетевших листьев. Бросаю взгляд в какой-то дворик. Там на куче листьев, сметённых на газоне к люку теплотрассы, лежит стая псов. Среди них чёрные. Потихоньку приближаясь к ним зову: - Цыганюк, Цыганюк… и присвистываю… собаки поворачивают головы в мою сторону, и одна чёрная встаёт и неспеша трусит ко мне… на трёх лапах! Это – действительно Цыганюк. Подбежав ко мне с каким-то урчанием-рыком, ткнулась мордой мне между брючиной и ладонью и замерла, только хвостом виляла…
И вот что удивительно, я про себя отметил, собаки из её стаи заметили этот её «жест», и безоговорочно без слов поверили ей, назвав меня тоже их другом. От стаи отделилось ещё несколько собак, здоровенных кобелей. Они, приближаясь, дружно махали издалека своими хвостами, а мне было страшно…
Пришлось кормить всех по чуть-чуть, благо у меня с собой был Чаппи… да, чуть не забыл, по-моему в стае были её дети… но они меня не узнали, а если и узнали, то не проявили это никоим образом… жалко, что среди них не было Чудненького…
А Цыганюк меня проводила, примерно метров сто, а потом вернулась к своим…