Раз нельзя говорить о любви, то о чем говорить?
Мы скользим по поверхности фраз, как по лезвию бритвы,
и как будто хотим, но не смеем порвать эту нить.
И избитые фразы лежат, как могильные плиты
на наших сердцах. Нет, как красный сургуч.
Как засохшая кровь в углу рта. Нет, как кляп! Как признанье провала!
Словно нет ничего кроме серых, безжалостных туч...
Безмятежность твоя мне напомнит поверхность фиала.
Раз нельзя говорить о любви, то о чем говорить?
Мы вальсируем, молча, полаковой глади паркета
Слишком долго...Две вечности...О, нам не изменить...
Ведь мы знаем под тонким льдом слов невоздержанность Леты.
Оступился - faux pas - и тебе не вернуться назад.
Как надежней покажется пыльная заспанность вещи.
Только старый вопрос - кто ты? Преданный паж или брат?
И эмаль твоих глаз покрывается росписью трещин.
Раз нельзя говорить о любви, то к чему все слова?
И я рвусь напролом - сквозь молчанье и цепи традиций.
Пусть рассудят потом - ты был прав, ну а я...неправа
обступивших друзей недовольные хмурые лица.
Хорошо, что темно. Ты не видишь, как руки дрожат
и не знаешь, как рвется струна, и что песня допета...
Мир распорот. Молчанье острее ножа.
Но скрывается пыль - только пыль - за изнанкой предметов.